Меж тем, в землях ирийских, собравшиеся люди обратили взоры свои к большому помосту, на который забралась Села. Иные выкрикивали слова проклятия, были и такие, что понимали её, но решение нужно было принимать сообща. Собравшись, мудрецы со всей Мирград-Земли стали совет держать, есть ли вина девы перед людьми.

Попросил Велий слово. Не был он на стороне Селы, да всё ж придерживался мнения, что надо ей дать слово.

Ирия поддержала воеводу. Всё ж понравилась ей супруга князя жёлтого, уважала её она за храбрость, что не побоялась прийти на суд людской. Другая б, на её месте, укрылась бы от глаз подалее.

Посовещавшись, мудрецы велели дать слово Селе – та стояла посреди помоста, и ветер развивал её волосы.

Поведала она о том людям, что не знала о планах опального своего супруга. Хотелось ей вернуть всё, как было, да что сделано, то уж сделано. Просила дева остаться во Мирград-Земле, чтобы помогать добрым людям.

Выслушав речи, мудрецы да прочие люди, что были из правителей, объявили, что на следующий день вынесут решение, а теперече, деву нужно поместить под присмотр воеводы Велия до утра. На том и порешили.

Согласился Дев с духами тёмными – быть по ихнему. Да ни во что не ставили они злого правителя. Попытались было проникнуть сквозь врата, но крепка была завеса.

Меж тем, на Землюшке малой уж прознали люди добрые о злых умыслах да решили обхитрить людей коварных.

Все, кто жил во граде стольном, собрались да в миг единый переправились на луну, что Радой теперь кличут, да хоромы все с собой перетянули – помогли духи в том светлые.

Было уж невмоготу самому сильному из них натиск врага сдерживать, да пустил он тьму сквозь врата, а сам растворился, последовав за сотоварищами.

Обрадовался Дев – сможет вновь стать он сильным и ловким да молодость обрести. Запустил сперва воинов проведать, как, мол, дела обстоят. Обогнули те всю Землюшку да ни одного плода на ней не нашли чудесного. Стал тогда духов вопрошать правитель обманутый, как, мол, быть.

Да те ничего ему не ответили.

Наступило утро в землях ирийских, и в Арконе, на площади, вновь собралась толпа. Мудрецы да правители ирийские уж приняли решение. Объявить его осталось народу.

Волей доброй заручившись, было велено Селу во Мирград-Земле оставить, да чтоб все богатства, ею накопленные, мужа её и отца, обратила во благо для восстановления городов падших да утешить сирот горемычных, кои без родителей остались.

Подняла Села праву руку вверх, указывая на согласие с тем решением, да восторженно заголосил люд – всем пришлось по нраву, что мудрецы глаголили. Так всё и сделали.

Родичи купеческие остались не удел, а воинам жёлтым, что были князем ведомые, разрешено было вернуться во свои места исконные да, прося прощения у народа свого, помогать всесильно в восстановлении жизни ладной во краях своих, да и в местах чужестранных, где надобно будет.

Многие воротились, уж очень грусть-тоска по местам родным засела, словно заноза, глубоко в сердце. Часть всё ж пожелала остаться во землях купеческих, но то была толика малая.

Завершив дела государственные, Велий с Ирией вновь к Алеану подались с вестями радостными. Князь буянский встречал их во своих палатах сидячи, а напротив него восседал старец короткоостриженый, не скрывая своего урского обличия.