Мне стало ясно, что она тоже видела свет, благодаря которому я тотчас выздоровел от смертельной болезни.
Эта фотография – одна из самых больших ценностей, которыми я владею. Подаренная моему отцу самим Лахири Махасайя, она содержит священную вибрацию. История происхождения этой фотографии не менее удивительна. Я слышал ее от ученика гуру, брата моего отца – Кали Кумар Роя.
Из нее следует, что учитель был против фотографирования. Несмотря на его протест, однажды снимок группы с его учениками и Кали Кумара Роя все же был сделан. Фотограф был поражен, обнаружив, что на пластинке, на которой были ясные изображения всех учеников, в центре, где он не без оснований ожидал найти контуры Лахири Махасайя, не было ничего, кроме пустоты. Этот феноменальный случай широко обсуждался.
Один из учеников, отличный фотограф Ганга Дхар Бабу, хвастался, что неуловимому образу учителя от него не убежать. На следующее утро, когда гуру сидел в позе лотоса на деревянной скамье у плетня, Ганга Дхар Бабу возился со своим оборудованием. Приняв все предосторожности для успеха, он отснял двенадцать фотопластинок. На каждой из них он нашел отпечаток деревянной скамьи и плетня, но тело учителя отсутствовало и здесь.
Со слезами на глазах и уязвленной гордости Ганга Дхар Бабу разыскал гуру. Прошло много часов, прежде чем Лахири Махасайя прервал свое молчание полным смысла замечанием:
– Я – Дух. Может ли твоя камера отразить Вездесущее Незримое?
– Вижу, что не может. Но, святой господин, я от всей души желаю иметь портрет вашего телесного храма. До сегодняшнего дня мое внимание было ограниченным, я не понимал, что вы полностью Живой Дух!
– Тогда приходи завтра утром. Я буду тебе позировать.
На следующий день фотограф вновь пустил в работу свою камеру. На сей раз святое изображение, более не сокрытое таинственной невосприимчивостью, отчетливо проступило на пластинке. Никогда более учитель не позировал для какого-либо другого портрета; по крайней мере, никакого иного портрета я не видел.
Репродукция фотографии демонстрируется в этой книге. Светлая кожа Лахири Махасайя, обычные для множества людей черты едва ли говорят о принадлежности к конкретной расе. Пылкая радость связи с Богом проявляется в несколько загадочной улыбке. Глаза полуоткрыты, чтобы показать условную направленность на преходящий внешний мир, и также полузакрыты, указывая на поглощенность внутренним блаженством. Предающий забвению бренные соблазны земли, он каждое мгновение был внимателен к духовным проблемам ищущих, обращавшимся к его щедротам.
Спустя короткое время после исцеления силой портрета гуру, у меня было впечатляющее духовное видение. Однажды утром, сидя на своей кровати, я вошел в глубокую концентрацию.
«Что скрывается за темнотой закрытых глаз?» – этот глубокий вопрос овладел разумом. Вдруг внутреннему взору явилась сильнейшая вспышка света. Божественные образы святых, сидящих в медитации в горных пещерах, образовали подобие миниатюрных кинокадров на большом сияющем экране внутри моего лба.
– Кто вы? – спросил я вслух.
– Мы – гималайские йоги. – Необычную реакцию трудно описать, сердце мое трепетало.