Дорога продолжает подниматься. Песчаные холмы уступают место могучим горным цепям, а вдали показывается переплетающийся узор снежных вершин. Но горные громады здесь имеют совершенно особый вид. Они рисуют странные, причудливые очертания, а их скалы пестрят пластами всех геологических эпох. Весь этот массив есть единственный в мире естественный геологический музей, но и взор обыкновенного путника не может не заметать ни с чем не сравнимого роскошного разнообразия искрящихся на солнце пород. Тут видны и хаотически застывшие волны лавы, обвалы и разрывы пластов, чудовищные складки, пропасти с нависшими утесами и ярко отполированные движением склоны глетчеров в ледниковую эпоху. Иногда, совершенно неожиданно, между скалами раскрываются известковые плато, испещренные роскошным узором цветных озер гейзеров и их фонтанов. Бьющая из подземных недр вода, переполняя воронки гейзеров, выливается множеством струек, сливающихся порой в маленькие ручейки. Их вода насыщена всевозможными минеральными солями, которые, отлагаясь на скатах и порогах, создают причудливые наслоения, подобные сказочным замкам. Эти наслоения играют всеми цветами радуги, образуя исполинские чаши, колонны и мостики; временами кажется, что это горы драгоценностей, нагроможденные фантазией оберегающих их стихийных духов.
Перевалив через хребет, дорога спускается к великому Йеллоустоун-скому озеру. Оно расположено на высоте трех верст над уровнем моря и по своей высоте и размерам уступает во всем мире только Титикака в Андах. Из озера вытекает река Йеллоустоун, бурно пробивающаяся в стремнинах через ущелья и непрерывные пороги. Вся она состоит из клокочущей пены и вечно покрыта туманом мириад брызг. Только в одном месте это клокотание успокаивается, и река катит свои волны мощным, но спокойным потоком. И вдруг сразу вся его огромная масса низвергается в пропасть более версты глубиной. — Это знаменитый Йеллоустоунский каньон. Миллионами лет река прорыла такое глубокое ложе, что сверху она кажется только маленьким ручейком. В этом грандиозном ущелье земля раскрывает все свои тайны, дает готовую скрижаль своей истории.
Среди густого соснового леса на самом берегу озера стоит отель. Его архитектура необыкновенно гармонирует с окружающей картиной природы. Он построен из гигантских бревен и кажется избушкой великанов. Внутри громадного холла ярко пылает сложенный из грубо отесанных камней камин, распространяющий приятную теплоту, так как даже после жаркого июльского дня ночью здесь всегда стоят заморозки.
Я вышел на берег озера. Средь причудливо нагроможденных скал и нависших снежных великанов оно расстилалось спокойной зеркальной гладью. Чистое и прозрачное, оно то кокетливо хвасталось разноцветными камешками на дне, то, переходя как бы в застывший металл, недвижно отражало девственные ледники горных цепей. Прямо на том берегу исполинский глетчер спускался к самой воде и незаметно сливаются со своим отражением.
Быстро вечерело, и я не успел оглянуться, как все подернулось синим прозрачным туманом. Туман с каждым мгновением все густел, и далекие горы как бы таяли в нем и расплывались. Настала ночь, и все небо заискрилось мириадами звезд, ярких и блистающих. Воздух был тих и неподвижен, и благодаря его изумительной чистоте небесные алмазы горели с неописуемым великолепием. Но вот где-то в бесконечной дали снежный горный покров неожиданно вспыхнул кровавым огнем. Тьма под ним стала еще непроглядней, и рубиновые переливы льдов казались пылающей Валгаллой… Небесный пожар все разгорался, рубиновая полоса плавно спускалась к подножью горных великанов и окрасила, наконец, спящие воды озера. На противоположной стороне, на самой вершине цепи ярким пламенем вспыхнул ответный костер. Разгораясь все сильнее и сильнее, этот костер превратился в сплошной рубиновый ореол исполина. Еще немного — и, купаясь своими лучами в глубоких водах, взошла и как бы задумчиво остановилась среди сонма ледников луна.
Я бежал от людей, от их криков и шума, от их глупого жалкого света, и незаметно очутился далеко от всей их суеты. Среди могучих кружев зеленого царства озеро казалось расплавленным серебром; все рубиновые тона поблекли и растворились в каскадах серебристого света; снеговые вершины мерцали каким-то задумчивым матовым блеском, а ночь! Она была так хороша, так хороша…