Поначалу мы даже не были напуганы. Просто немного растеряны, но страха никакого не было. Однако мы не разговаривали друг с другом, хотя мне очень хотелось расспросить их о том, кто они такие и помнят ли они, почему мы здесь. Но, кажется, ребята не знали друг друга, подобному тому как и я не догадывалась о том, кем они могут быть. Мне подумалось, что это очень странно, во сне мне это совсем не понравилось, и я сделала шаг для того, чтобы направится прочь отсюда. Подальше от этого мрачного места. Но как раз в этот момент по краям от нас вспыхнул огонь. Почти сразу же он превысил рост каждого из нас и пришел в движение. Как догадались мы позже, он шел по кругу и собирался замкнуть его, тем самым как бы словив нас всех и не дав нам возможности сбежать.
Мы не медлили. Как будто прочитав мысли друг друга, мы бросились бежать. Но огонь был быстрее. Неумолимо он окружал нас и преграждал нам дорогу своими струями, заставляя отшатываться назад и искать другие пути к спасению. Огонь шел на нас. Мне казалось, что мы погибли. Хотелось просто остановиться и прекратить это лихорадочное мельтешение туда-сюда: огонь обвел вокруг нас ровную окружность и теперь плясал над нашими головами, но перестал двигаться на нас, словно бы ему нужно было лишь поймать нас, но не убить. Мы оказались в ловушке, из которой не было выхода. Можно было мне подумать, сообразно ребятам, о том, что мы не умрем, но я не стала делать этого: что-то подсказывало мне, что земля загорелась не просто так. И я оказалась права. Стена огня двинулась к нам со всех сторон, так что нас стало зажимать в центр круга. Это было ужасно, мое сердце рухнуло в пятки. Я уже почти смирилась с тем, что сейчас умру в огне, но тут один из нас – мальчик – крикнул: "Туда! ", и мы безрассудно бросились бежать в том направлении, куда он показал. Было даже все равно, куда именно, просто нужно было бежать, чтобы огонь не сумел нас настигнуть.
Только добравшись до того места, куда нас вел этот мальчик, я поняла, зачем он это сделал. Здесь оказалась своего рода прореха – место, где огонь лишь изредка показывал свои языки из-под земли. Именно благодаря ей мы и сумели покинуть круг.
Конечно, мы сразу же бросились к воротам. Никому не хотелось оставаться здесь. До ворот мы добрались без особых приключений – но смогли вздохнуть свободно лишь тогда, когда удалились от участка рядом с Интернатом на несколько километров.
До сих пор не могу воспроизвести в памяти, как и каким образом, а главное когда, но мы – я и ребята – оказались в каком-то кафе. Я села за один стол с тем мальчиком, который сумел найти путь из огня и вывел нас из того страшного места. Я не помню, как он выглядел: лицо его я различала довольно смутно. Я только знала, что его зовут Робин (но он просил называть себя Роб), правда, я нисколько не удивилась, что его так зовут: для меня во сне это было нормально, хотя это совсем не русское имя.
Уже тогда мы знали, что вышли газеты, где рассказывалось о странном пожаре рядом с Интернатом. Газетчики строили различные версии того, что там могло случиться. Никто и не думал винить нас в пожаре. Все только гадали, как на участке без единой травинки мог разгореться огонь такой силы (какая-то женщина поделилась с журналистом, что видела из окна своего дома языки пламени, которые, как она утверждала, в высоту превышали четырехэтажный дом, но это было не так в действительности: огонь был выше каждого из нас, но не так, чтобы настолько). После случившегося я не стала обсуждать с ребятами все, что с нами было. Я даже не спросила, как их зовут. А имя Робина узнала лишь потому, что он сам мне его назвал, но не могу сказать, что мне это было так уж интересно. Кажется, я предпочла не называть свое имя. Не знаю почему. Просто не хотела и не считала, что обязана это делать.