Николай Иванович Зятьков слушает интервьюируемого, слушает и не запоминает тех слов, которые ты, как интервьюируемый, запрещаешь ему писать… напрочь запрещаешь… ведь ты все же интервьюируемый! Более того, он, Николай Иванович, иногда говорит: «Ну-у-у» и… ничего больше не говорит. А ты ждешь дискуссий по… углублению смысла твоей речи. А он опять говорит: «Ну-у-у». Ужасно-то как! Но потом он выдает такую статью, такую статью… что ты так и наполняешься гордостью оттого, что ты… такой умный. Он — журналист Николай Иванович Зятьков — делает тебя умнее, чем ты на самом деле есть.
Я, конечно же, не могу сказать, что я во время интервью несу только чушь. Я несу ее (чушь!) лишь периодически, особенно когда… в простодушные глаза Николая Ивановича смотрю, но… с душой несу, чушь эту. А ему, Николаю Ивановичу, только эта чушь и нужна. Он, Николай Иванович, эту чушь так переработает, так переработает, что она, чушь эта, не просто умной, но и душевной покажется. А читатель ведь душевно-умного требует, а именно, хочет видеть на страницах газеты умное в сочетании с душевным. Вот и появляются гегемоны мысли… журналистами «обумненные» и «одушевленные». В этом, наверное, талант журналиста и состоит — гегемонов современности делать, скромно подписавшись внизу — «интервью брал наш корр. Николай Зятьков».
Поэтому, дорогой читатель, когда Вы читаете какую-либо газету, то не думайте, пожалуйста, что у нас так много в стране умных людей, журналисты умные есть, которые, если захотят, любого умным сделают… или дураком. Среднего у них, журналистов, не бывает, — блекло, говорят, получается, конечно же, неинтересно читателю. Что о блеклых писать-то?! Из любого блеклого умного можно сделать! Но люди редко догадываются, что умным, на самом деле, является… журналист.
Однако журналисты порой делают из человека (интервьюируемого) такого умного, Однако, когда этот человек… с мясистым носом… появляется на экране постоянно, то… этот нос начинает приедаться и…вызывать низкопробное желание то ли высморкаться, то ли съесть что-нибудь мясное… И, в конце концов, люди начинают выключать телевизор тогда, когда видят на экране этот… мясистый нос. О других носах они, может быть, начинают мечтать, чтобы их лицезреть на экране. Срабатывает феномен обратной реакции, сила которого, как мы знаем, очень велика. Доза показа своего лица должна присутствовать!
Слова «Надоело!» надо бояться! Да и… о мясистом носе надо думать, который уж особенно быстро надоедает, почему-то… тем более, что телекамеру надвигают на… него… иногда для хохмы, чтобы казалось, что ты из одного него состоишь. Это особенно хорошо понятно мне, потому что у меня… такой же нос. Но главное состоит, видимо, в другом. Мы, телезрители или читатели, задолго до того, когда в голове созреет слово «Надоело!» по поводу этого пресловутого… мясистого носа, начинаем чувствовать, что что-то здесь не то… что-то не то… А это «что-то не то» состоит в том, что мы начинаем чувствовать эгоизм, исходящий от… обладателя мясистого носа. Говоря иными словами, мы начинаем чувствовать, что обладатель мясистого носа начал зажираться, низкопробненько так зажираться, что даже начал считать свой мясистый нос эталоном красоты.