Да потому, что хлюпающих не любят. Хлюпанье убивает Любовь. Каждый звук «хлюп» уносит с собой частичку Любви, уносит в никуда, уносит туда, откуда нет возврата, потому что звук «хлюп» означает душевную слабость, а Любовь — это Сила, мощнейшая Сила, самая сильная Сила, Жизненная Сила, Главная Сила Вселенной, Сила самого Бога!
— Но ведь женщина, которой по жизни попался хлюпик, не виновата! Женщинам, в отличие от мужчин, кстати, Эрнст Рифгатович, свойственна верность, поэтому они вынуждены посвящать всю свою жизнь… порой… даже хлюпику… как бы противно это не было. Что ж поделаешь, если по жизни попался хлюпик, — придется ему отдавать всю свою Любовь… — печально проговорила Света.
— Безвозмездно отдавать? — осторожно поинтересовался я.
— Ну… — Света задумалась, — человек ведь должен всегда отдавать Любовь, данную Богом.
— Данную Богом, говоришь? — удивился я созвучию наших мыслей.
— А кем же еще? — без тени сомнения откликнулась Света,
— А ты, Света, могла бы всю свою Любовь, данную тебе Богом, отдать хлюпику?
— Не хотелось бы. Ведь хлюпика надо всегда жалеть. А жалость убивает Любовь.
— Я согласен с тобой, Света, — я стиснул зубы. — Жалость — это ужасное чувство. Это очень лукавое чувство, жалость-то! Она, жалость, косит под сострадание, она прикидывается Любовью, но она, жалость, есть совсем другое, она есть… потакание вампиру.
— Чего, чего? — не поняла Света.
— Любой человек, взывающий к жалости, есть энергетический вампир. Он играет несчастного и всем который не может «поддерживать энергетическое равноправие», а может только тянуть, тянуть и тянуть из одного, второго, третьего и многих других людей Энергию Любви, без которой он — «взывающий к жалости эгоист» и жить-то не может нормально, потому что… он, дурак-эгоист, отдал когда-то свою Жизненную Силу или Энергию Любви Дьяволу в виде жадности, своим видом требует от другого человека Жизненной Силы или Энергии Любви, но… требует ее безвозмездно, не отдавая взамен своей Жизненной Силы. Он, взывающий к жалости человек, есть «энергетический эгоист».
Он, этот взывающий к жалости человек, требует от людей дать ему Жизненной Силы, которой ему так не хватает, требует лукаво, глубоко скрывая то, что уже успел отдать собственную Жизненную Силу Дьяволу в угоду сладостно-тупому искушению возомнить себя Богом. А люди, к сожалению, путают, часто путают жалость с состраданием и отдают свою Жизненную Силу тому, кто уже спутался с Дьяволом. Не жалейте никого, господа… пожалуйста!
— Из Ваших слов я поняла, Эрнст Рифгатович, — уставилась на меня Света, — что любой хлюпающий человек есть человек, спутавшийся с Дьяволом? Так, что ли?
— Да, это так.
— Что, уже и поныть нельзя, что ли? — надув губы, спросила Света.
— М… м… можно, но… добро.
— Добро… ныть?
— Да. Ныть так, чтобы другому человеку не стало жалко тебя.
— Хорошо, Эрнст Рифгатович, я буду именно так ныть… добро.
— Так и ной.
— Ладно.
— Вот и буду так… ныть.
— Ну и пожалуйста.
Мы со Светой на мгновенье замолчали. Света первой прервала молчание.
— А та трехлитровая банка с остатками меда?..
— Эта трехлитровая банка с остатками меда, стоящая уже два года рядом с хлюпалкой-вантузом… есть олицетворение жизненной грусти, — философски проговорил я.
— Почему? — удивилась Света.
— Да потому, что это грустно.
— Почему?
— Да потому, что… грустно.
— Почему?