Лама и старая женщина выглянули из пещеры. Лама улыбнулся, глядя на старания мальчишки, а старуха, в желудке которой заурчало от голода, проговорила: «Чик, чик, чик» – и бросилась к куче дров, забыв о своем горе. Теперь она превратилась в хозяйку очага, показывающую этому мальчику, как нужно зажигать огонь. Она быстро достала из своих небольших запасов сухих дров и выбила целый рой ярких искр. Став на колени, она стала сильно-сильно дуть, и дрова вдруг вспыхнули языками пламени, которые жадно потянулись к куче с тонкими сучьями. Сияя от удовлетворения, она поспешила назад к пещере за уже наполненным водой котелком.
Мальчик угрюмо посмотрел ей вслед, размышляя, почему это всегда женщины вмешиваются, когда мужчины отлично что-то могут сделать сами? Почему женщины всегда вмешиваются и, пожиная плоды тяжелого труда мужчины, забирают себе всю накопленную таким образом хорошую карму? Он раздраженно пнул ногой камешек и потащился наверх между скалами за новой порцией дров. «Не знаю, насколько небрежно эта старуха обращается с дровами, – подумал он, – а потому запасу-ка я их побольше».
У основания одной нависающей скалы он обнаружил чашку и маленькую шкатулку для косметики, а также разодранный кусок ткани. Увидев это, он решил, что это дьявольская западня. Размышляя об этом, он вспомнил, что что-то где-то было украдено, и он сочинил целую историю. «Ара! – подумал он. – Они добывали деньги тем, что воровали, тайно проносили украденное в Индию и там продавали западным людям как сувениры». Он засунул за пазуху чашу, кусок ткани и шкатулку и, расставив руки, взял в охапку большой пучок дров и поплелся неверной походкой вниз, не видя перед собой дороги.
Старуха опять суетилась у костра и, как и предполагал бедный мальчик, накладывала в него столько дров, словно их для нее собирала целая община монахов, а не один маленький мальчик. Он бросил кучу принесенных дров прямо возле нее, в тайной надежде, что она споткнется и упадет в огонь, и тогда ему не придется так тяжело работать. Затем мальчик повернулся и подошел к Ламе, доставая чашу, шкатулку и клочок ткани.
«Это мое, мое, это принадлежало моему мужу!» – закричала женщина, вскочив на ноги так быстро, как будто она собиралась взлететь. Она бросилась к мальчику и отобрала у него вещи, жадно глядя на них. «Это единственное, что есть у меня, чтобы напоминать о нем». Сказав это, она спрятала вещи на грудь и повернулась к огню. Слезы полились из ее глаз.
Мальчик угрюмо посмотрел на Ламу и проворчал: «Надеюсь, она не станет бросать все это в тсампу. Мне никогда не нравилась такая тсампа».
Лама повернулся и опять вошел в пещеру, чтобы погасить свое веселье, угрожавшее разрушить его серьезный вид.
Вскоре Лама, мальчик и старая женщина сидели каждый сам по себе и ели тсампу и пили чай, поскольку у членов святых орденов в Тибете есть правило есть в одиночестве или только в компании самых близких людей. Их скудная трапеза вскоре закончилась, и Лама, мальчик и старая женщина почистили свои чашки мелким песком, сполоснули их в реке и положили их обратно в карманы своих одежд.
Тогда Лама сказал:
«Подойди, Мать, сядь у огня и давай посмотрим, что можно сделать, чтобы обсудить и решить твои проблемы».
Он повернулся и бросил горсть щепок в шипящее пламя. Мальчишка угрюмо смотрел на то, как быстро уходят дрова. Лама взглянул на него с улыбкой и сказал:
«Верно, хорошо бы принести пару связок дров, нам нужен будет здесь огонь. Без тебя никак!»
Мальчик развернулся и побрел в поисках дров и всякого другого, что может еще подвернуться. Лама и старая женщина начали разговор.