– Был такой известный философ, – Максиму не хотелось вдаваться в подробности, и он решил ограничиться общей информацией, – написал в тюрьме свое самое значительное произведение и назвал его Метаисторией… Так вот, там термин «эгрегор» используется для определения некой общности энергетических полей, которые объединяются в один автономный невидимый организм. То есть, попросту говоря, несколько насыщенных эмоциями и информацией идей могут образовать эгрегор, который в свою очередь начинает существовать в пространстве самостоятельно, трансформируя данные идеи в соответствии со своими целями.
– Ну-ка, ну-ка, подробнее… – Воронцов явно заинтересовался темой, –что-то подобное я действительно слышал…
– Это может быть недолговечное, зыбкое образование, а может быть очень мощной и влиятельной системой. Все зависит от потенциала, породившего данный эгрегор, и от его энергетической структуры. В качестве структурных элементов эгрегора выступают люди, подпитывающие его своей энергией. Поэтому эгрегоры могут подразделяться на политические, социальные, религиозные, профессиональные.
– А фирма тоже имеет свой эгрегор?
– Безусловно. Вот тут-то и возникает ситуация взаимоотношений директора фирмы, ее сотрудников и эгрегора. Дело в том, что, создавая любую организацию, ее основатель автоматически создает и ее эгрегор, который в свою очередь вступает во взаимодействие с другими эгрегора-ми, окружающими его: эгрегором государства, эгрегорами контролирующих и курирующих органов, эгрегорами клиентов и конкурентов данной организации. Кроме того, внутри эгрегора тоже идет постоянная деятельность: сотрудники фирмы также находятся в постоянном взаимодействии –подсиживают друг друга, карабкаются по карьерной лестнице, продаются конкурентам, да мало ли что… И вот во всей этой кутерьме возникает один очень важный вопрос: управление эгрегором. Потому что аксиомой
является непреложное правило: если директор фирмы не управляет эгрегэром, эгрегор начинает управлять им.
– Интересно, – Воронцов с явным интересом рассматривал Коврова, прищурившись и подперев голову широкой ладонью, – Макс, я вот все хочу у тебя спросить, откуда такие познания? В вузах, насколько я знаю, таким вещам не обучают? Когда Авилов рекомендовал тебя, он обмолвился насчет того, что ты якобы обучался шаманизму в Горном Алтае. Это правда?
Ковров откинулся на кожаную спинку кресла и провел рукой по деревянному отполированному подлокотнику.
– Шаманизм невозможно изучать, это не наука и не учение. Шаманизм – это стиль жизни. Его можно только пережить. И эти переживания не имеют ничего похожего на тс аналогии, которые люди обычно подбирают для описания шаманизма.
Воронцов хмыкнул и покачал головой.
– Но ты же встречался с шаманами? Ковров кивнул.
– Да, встречался.
– Насколько я знаю, в Горном Алтае сейчас каждый третий алтаец –шаман. Деградирующая нация. Выживает за счет воровства и туризма. А для туризма мифотворчество и фольклор – первое дело. Вот и объявляет себя каждый, кто посмекалистей, шаманом.
Ковров вздохнул и развел руками:
– Да, алтайцам сейчас нелегко, но это их боль, и то состояние, в которое они себя загнали, имеет под собой очень глубокую основу. Это древнее наследие, которое спрятано под землей Алтая. Оно влияет на его жителей, делая их либо невероятно сильными, либо ничтожно слабыми. Последних, как вы понимаете, всегда будет больше.
Воронцов опять изобразил на лице неподдельный интерес.
– А что же это за наследие?
– Это очень объемная тема. Если вы не возражаете, Евгений Алексеевич, то я не хотел бы сейчас касаться ее.