***
Горный Алтай
Чох неподвижно стоял под деревом подобно застывшей горгулье, идолу, вырезанному из этого же ствола. На его лице блуждала странная улыбка, придающая лицу устрашающее выражение. Воздух вокруг загустел. Туман уползал так же стремительно, как и появился, повисая на ветвях рваными белесыми клочьями.
Чох поднял глаза вверх и увидел охотника, который выслеживал его, притаившись в ветвях этого огромного кедра. Обычный глаз ни за что не смог бы выделить человека, закутанного в маскировочную ткань комбинезона на фоне густой хвои. Но Чоху не нужно было зрение, чтобы обнаружить опасность. Он чувствовал лес. Он почувствовал и этого снайпера в ветвях высокого дерева.
Охотник не заметил его присутствия, потому что не мог представить себе, как можно исчезнуть в одном месте, а потом неслышно появиться в другом. Именно это превосходство над вооруженным противником и вызвало улыбку у Чоха. Как мало человеку нужно, чтобы почувствовать
себя защищенным: специальная одежда и ружье. Но, когда дичь выбивается из привычной охотничьей схемы, все эти предметы становятся бесполезными.
Чох высунул язык и подобно варану попробовал на вкус мглистый воздух сумерек, сгущающихся в лесу. Пусть этот горе-охотник растерянно ищет его в округе, напряженно вглядываясь в свою оптику: когда наступит ночь, жертва охоты обнаружит себя. Чох закрыл глаза, вслушиваясь в тончайшие звуки засыпающего леса. Темнота вокруг стремительно окрашивала воздух в краски ночи. Когда стало совсем темно, Чох все так же неслышно прижался к дереву и медленно стал подниматься вверх по стволу, словно это и вправду был не человек, а полутораметровый удав, выслеживающий в ветвях дерева свою добычу.
Сомов не видел его до последнего момента, когда неведомая сила обрушилась сзади и выбила из рук карабин. Лесник закричал от ужаса и, выгнувшись, попробовал сопротивляться, но то, что напало на него, было похоже на кусочек ночи, скрещенный с хищным зверем. Кто-то бесшумный и невероятно сильный сжал его сзади, не позволяя сделать ни единого телодвижения. Сомов захрипел и в отчаянии инстинктивно потянулся к ножу, закрепленному на поясе. Но противник, прекрасно видевший в темноте, среагировал мгновенно, он сжал в своих объятиях снайпера, выполняя удушающий прием, от которого шейные позвонки разошлись с оглушительным хрустом, нарушающим тишину ночного леса. Лесник выгнулся и обмяк, подчиняясь непреклонной воле напавшего на него существа.
Чох отсоединил фиксирующие кокон комбинезона карабины и сбросил мертвое тело вниз, к основанию дерева. Через несколько мгновений он сам оказался на земле, склоняясь над изломанным о ветки кедра окровавленным телом. Взвалив его на плечи, Чох так же бесшумно растворился в ночной темноте, унося с собой заслуженный охотничий трофей.
***
Новосибирск
– Вы же профессионал, – внешне Ковров выглядел спокойным, но внутри у него царили смятение и тревожные предчувствия: произошедшее действительно мало походило на череду случайностей, и все это предстояло тщательно обдумать и проанализировать, – вы же должны понимать, что все это слишком напоминает фарс. Я тоже профессионал, я занимаюсь информационной безопасностью не один год. и если бы все было так, как вы себе это представляете, то в первую очередь в связи со мной в меньшей степени проглядывался бы барнаульский след. Слишком уж все примитивно, белыми нитками шито. Какая-то фирма с явно, заметьте – явно криминальной подноготной. Безумное предложение с ее стороны, заранее обреченное на отказ. Факс с психографикой опять же, заметьте, с барнаульским номером отправителя. И тут я со своей концепцией вибрационных взаимодействий. Бред какой-то. Меня подставляют, это же очевидно.
– Кто подставляет? – Филатов говорил с ним мягко, без нажима, словно давая понять, что они с Воронцовым тоже прекрасно понимают абсурдность происходящего и разговор с Ковровым является не более чем проформой, необходимой для выработки совместной оценки происходящего.
– Не знаю. Пока не знаю, – задумчиво произнес Максим, делая несколько незаметных для присутствующих глубоких вдохов и выдохов.
– Именно – пока! – Воронцов выглядел возбужденным, очевидно, события последних дней послужили для него сильной эмоциональной встряской. – Как ты понимаешь, Макс, и мы, и, как оказывается, в первую очередь ты, заинтересованы в скорейшем разрешении данной ситуации. Поэтому узнать придется. И времени у нас на выяснение всех обстоятельств дела осталось немного.
Ковров удивленно посмотрел на гендиректора.
– Вчера был еще один звонок из Барнаула. Было произнесено только одно слово – число, которое, как я понимаю, должно послужить финалом для всей этой чертовщины. Так что у нас осталось ровно шесть дней, чтобы выработать план действий и нейтрализовать причину этих нападок. С нашей стороны: физическая поддержка, денежное и техническое обеспечение. С твоей стороны, Максим, – твои способности, которые, как мне кажется, имеют некоторое отношение к данной истории. Через час вы с Виталием выезжаете в Барнаул. У тебя есть вопросы?
Ковров закрыл глаза, чувствуя, как усиливается внутри ощущение фигуры, витающей в воздухе, и холодный ветерок в глубине сознания превращается в порывистый ветер, угрожающий стать ураганом. Какая-то неведомая сила опять возвращала его в Барнаул, город, из которого он сбежал в надежде на передышку и осмысление предыдущей жизни. А это значило, что прошлое опять тянулось к нему через время и расстояния, требуя, чтобы он повернулся к этому прошлому лицом, встречая его как подобает воину, а не человеку, опять надевшему на себя одну из тысячи социальных масок, так сильно похожих на человеческие лица. Максим вспомнил слова Айрука, одного из своих учителей: