сеанса. Продолжение этого сеанса будет описано в следующем разделе. Сеанс начался
невероятным всплеском инстинктивных сил. Волны оргиастических сексуальных чувств
перемежались с агрессивными всплесками необычной силы. Стальная ловушка угрожала
задушить меня, но волны жизненной энергии гальванизировали и продвигали меня
вперед. Вспышки красного цвета разных оттенков, исполненные потустороннего ужаса,
наводили на мысль о власти крови, таин"твенным образом объединяющей человечество
через мглу веков. Я чувствовал себя связанным с метафизическим измерением жестокости
разного рода - пыток, изнасилований и убийств, но также и с тайной менструального
цикла, зачатия, рождения, смерти, кровного наследования и священных уз братства,
истинной дружбы и верности. За всем этим стояло глубокое отождествление с борьбой
младенца за освобождение из объятий родового канала. Я чувствовал соприкосновение со
странной силой, связывающей мать и ребенка узами жизни и смерти. Инстинктивно,
животом, я ощущал как симбиотический аспект этого отношения, так и его
ограничивающую сторону, лишающую меня свободы и независимости. Я отметил
странную "утробнуюэ связь между поколениями женщин - бабушки, матери и дочери, -
глубокую мистерию жизни, из которой мужчины были исключены, Сохраняя этот же фон,
я отождествился с людьми, объединенными высшей целью, - революционерами и
патриотами всех времен, боровшимися за свободу против любых форм угнетения. В
какой-то момент я отождествился с Лениным, глубоко прочувствовал его
бескомпромиссную жажду освобождения масс от угнетения и огонь революции, горевший
в его сердце. Братство! Равенство! Свобода! Образы Французской революции,
открывающихся ворот Бастилии проносились в моем уме вместе с соответствующими
сценами из бетховенского "Фиделио". Я был тронут до слез и чувствовал глубокое
отождествление с борцами за свободу всех времен и народов. Ко второй половине сеанса
содержание переживаний сместилось в сторону секса и жестокости. Яркие образы
изнасилований, садомазохистские сцены, сцены проституции и т. п. наполняли мое
сознание. Глубоко отождествляясь с участниками этих представлений, сопровождаемых
криками, я одновременно оставался сторонним наблюдателем. Затем образные видения,
частично превращаясь в арабески, создали вокруг меня непередаваемо соблазнительную
атмосферу гарема, Шахерезады, "Тысячи и одной ночи". Постепенно к этому добавился
сильный духовный элемент, и я почувствовал себя участником многочисленных
африканских церемоний, вавилонской храмовой проституции, древних ритуалов
плодородия, ритуальных оргий с групповым сексом где-то в Новой Гвинее или
Австралии.
Затем без всякого предупреждения наступил новый сдвиг. Я почувствовал себя в
неописуемо мерзкой грязи, тонущим в своего рода архетипической выгребной яме,
содержащей отбросы всех времен. Ужасное зловоние пропитало меня насквозь, мой рот
был полон экскрементов, которые не давали мне вдохнуть. Я находился в запутанном
лабиринте канализационных систем всего мира, я знал каждый люк и каждую
канализационную трубу в любом городе. Я пережил столкновение с худшими сторонами