тревоги. Все потемнело и стало угрожающе надвигаться на меня, мир как бы замкнулся.
Образы повседневных невзгод, которые раньше появлялись в качестве контраста к
младенческой безмятежности, теперь неумолимо овладели мною, Я почувствовал полную
бессмысленность человеческого существования, наполненного страданием от рождения
до смерти. Мне стало понятно, что хотели сказать философы-экзистенциалисты и авторы
театра абсурда. ОНИ ЗНАЛИ: наша жизнь - чудовищный фарс, жестокая шутка,
сыгранная с человечеством.
Мы рождены в страдании, страдаем в течение всей своей жизни и в страдании
умираем. Я прочувствовал одновременно боль рождения и агонию умирания, они
неразделимо смещались во мне. Это привело к поистине ужасному открытию:
человеческая жизнь кончается тем же переживанием, с которого она началась. Все
остальное - лишь вопрос времени, "ожидание Годо"! Не это ли так ясно понял Будда?
Мне казалось важным найти в жизни хоть какой-то смысл, чтобы противопоставить его
опустошающим прозрениям; должно же быть что-то осмысленное! Но опыт безжалостно
и методично разрушал все мои попытки. Каждый образ, который мне удавалось создать,
чтобы показать осмысленность человеческой жизни, немедленно подвергался отрицанию
или осмеянию. Не долго продержался древнегреческий идеал блестящего ума и
прекрасного тела. Физические достижения наиболее энергичнык и упорных
"бодибилдеров" кончались старческим маразмом, и тела их разрушались, как и тела всех
прочих. Знания, собранные в течение многих тысяч часов упорных занятий, чзстично
забывались, частично становились жертвой органического старения мозга. Я видел людей,
известных своими великими интеллектуальными достижениями, с трудом справлявшихся
в старости с самыми обьщенными делами. А смерть тела и ума приносила окончательное
разрушение всех знаний, накопленных за долгую жизнь. Но может быть спасение в детях?
Не являются ли они благородной, высокой целью? Однако образы симпатичных
улыбающихся малышей сменялись сценами их взросления. Они старели и в конце концов
тоже умирали. Невозможно найти смысл собственной жизни в продлении рода, если
жизнь потомков так же бессмысленна, как и твоя собственная.
Образы
абсурдности и бессмысленности человеческой жизни становились
невыносимыми. Мир был полон боли, страдания и смерти. Либо я почему-то был
невосприимчив к позитивным аспектам существования, либо их просто-напросто не было.
Существовали лишь неизлечимые болезни, к которым принадлежала и сама жизнь,
существовало нездоровье, всякого рода жестокость,насилие, преступления, войны,
революции, тюрьмы и концентрационные лагеря. Как же я не видел всего этого раньше?
Чтобы находить в жизни что-нибудь хорошее, нужно носить розовые очки и постоянно
обманывать себя. Мои розовые очки, по-видимому, разбились, и я никогда не смогу
дурачить себя, как раньше.
Я чувствовал себя пойманным в круг невыносимого эмоционального и физического
страдания, которое будет длиться вечно. Из этого кошмарного мира не было выхода. Даже
смерть - пришедшая сама по себе или вызванная самоубийством - не казалась спасением.
ЭТО БЫЛ АД! Несколько раз переживания действительно принимали форму