древних и современных источников - данных, указывающих на первостепенную
психологическую значимость перинатального опыта и родовой травмы. По моему мнению,
знание перинатальной динамики незаменимо для любого серьезного подхода к таким проблемам,
как религия, мистицизм, ритуалы перехода, шаманизм или психозы.
Уилберовское описание эволюции сознания начинается с недифференцированного
плеромического сознания новорожденного и кончается предельным единением с Абсолютом. А
инволюция сознания в близком соответствии изложенному в<Тибетской книге мертвых>
описывается от предельного сознания незагрязненной и сияющей Дхармакайи, через три сферы
бардо, к моменту зачатья. В этой тонко разработанной системе, которая во всех остальных
областях уделяет деталям пристальное внимание, не нашлось места для всей сложности
эмбрионального развития и последовательных стадий биологического рождения.
Еще одно крупное отличие моих данных от модели Уилбера касается феномена смерти. По
Уилберу, понятие Танатоса относится к прекращению исключительного отождествления с
отдельной структурой сознания, что дает возможность трансценденции этой структуры и
движения к следующему уровню. У него нет различия между умиранием по отношению к
какому-то уровню развития и опытом, связанным с биологической смертью. Такой подход резко
противоречит наблюдениям, полученным в психоделической терапии и других формах
глубокого эмпирического самоисследования, свидетельствующим о том, что воспоминания об
угрожающих жизни событиях, в том числе о биологическом рождении, представляют категорию,
имеющую особенное значение.
Этот материал ясно показывает, как важно отличать процесс перехода с одной стадии
развития на другую от родовой травмы и других событий, ставящих под угрозу жизнь организма.
Опыт таких событий принадлежит к другому логическому типу и лежит в стороне от процессов,
которые Уилбер включает в описание Танатоса. Опасности здесь подвергается существование
организма как индивидуальной сущности, независимо от уровня его развития. Так, угроза
выживанию может проявиться на эмбриональной стадии существования, на любой стадии родов,
в любом возрасте без связи с эволюцией сознания. Смертельная опасность в перинатальный
период или в процессе рождения ребенка является, по всей видимости, инструментом для
возникновения ощущения отдельности и изоляции, а не уничтожает его, как полагает Уилбер5.
По моему мнению, без признания первостепенной значимости рождения и смерти
представление о природе человека будет неполным и неудовлетворительным. Включение этих
элементов придало бы модели Уилбера больше логичности и больше практической мощи. Без
этого модель не способна принять в расчет важные клинические данные, а описание
терапевтических приложений становится наименее убедительной частью его работы - так как
клиницисты привыкли иметь дело с практическими проблемами психопатологии. Наконец, я
должен упомянуть о том внимании, которое уделяет Уилбер линейности и радикальному
отличию феноменов<пред>от феноменов<транс>(пред-персональное в отличие от транс-