приема. К тому же, если ЛСД процесс не достигает удовлетворительного разрешения,
современное психиатрическое обслуживание назначает длительный прием транквилизаторов
вместо раскрывающей терапии, которая в этих обстоятельствах является предпочтительным
лечением.
Базовые идеи данного обсуждения можно проиллюстрировать следующим примером:
Когда я работал в Институте Психиатрических Исследований в Праге, Чехословакия,
мена попросили в качестве консультанта осмотреть двух работников фармацевтических
лабораторий, которые участвовали в производстве ЛСД. Они оба страдали от задержанных
неблагоприятных эффектов случайной интоксикации ЛСД во время его синтезирования. Один
из них, мужчина сорока лет, возглавлявший департамент, показывал симптомы глубокой
депрессии с периодическими приступами тревоги, чувства бессмысленности существования и
сомнений насчет своего психического здоровья. Он отметил начало этих симптомов во время
своей интоксикации ЛСД и последующей торопливой госпитализации в психиатрическое
учреждение. Его помощник, женщина двадцати лет, испытавшая случайную интоксикацию
ЛСД несколькими месяцами после него, жаловалась на странные ощущения в коже головы.
Она была уверена, что быстро теряет волосы, хотя для этого не было объективных признаков.
Во время диагностических бесед с ними я попытался воссоздать обстоятельства их ЛСД
переживаний и динамику проблем, которые они выражали. История, которую я услышал, хотя
она невероятна для ЛСД терапевтов или людей, знакомых с природой психоделических
состояний, к несчастью, стала типичным примером кризисного вмешательства, основанного
на конвенциальной медицинской и психиатрической модели. Фармацевтические лаборатории,
участвовавшие в производстве ЛСД, находились примерно в 200 милях от Праги, где
происходило большинство клинических и лабораторных исследований с психоделиками.
Когда руководство получило приказ начать синтез чехословакского ЛСД, подразумевалось,
что ввиду природы вещества сотрудников следовало проинформировать о его эффектах и
сообщить о необходимых мерах в случае случайной интоксикации. Директор пригласил из
ближайшей государственной психиатрической лечебницы психиатра, не имевшего личного
или профессионального опыта с ЛСД и подготовившегося, прочитав несколько работ о
подходе «моделированного психоза» к шизофрении. Во время семинара с работниками
поверхностно проинформированный психиатр сумел обрисовать апокалиптическую картину
ЛСД. Он сообщил им, что эта бесцветная, безвкусная и непахнущая субстанция могла коварно
проникнуть в их систему, как это случилось с доктором Альбертом Хофманном, и вызвать
состояние шизофрении. Он посоветовал иметь в аптечках первой помощи Торазин и в случае
непредвиденной интоксикации ввести жертве транквилизатор и безотлагательно доставить в
психиатрическую больницу.
В результате этих инструкций оба лабораторных работника получили Торазин вскоре
после того, как начали ощущать эффекты препарата, и на машине скорой помощи их
поспешно перевезли в закрытую палату государственной психиатрической лечебницы. Там в