рождения. Также, мне часто удавалось связать с определенными аспектами процесса смерти-
возрождения озабоченность клиента разными функциями тела или биологическим
материалом, странные ипохондрические жалобы и ряд психосоматических симптомов. Это
особенно верно для обычных или мигреневых головных болей, невротических чувств,
недостатка кислорода и удушья, сердечных нарушений, тошноты и рвоты, разных дискинезий
или мышечных напряжений, болей и треморов в различных частях тела.
Довольно частым наблюдением в психолитической терапии было то, что пациенты,
окончательно вышедшие за пределы психодинамического уровня в своем процессе,
продолжали иметь трудные ЛСД переживания и ряд клинических проблем в своей
повседневной жизни. Стало очевидно, что определенные психопатологические симптомы
коренились на перинатальном уровне и не могли исчезнуть, пока лежащий в их основе
материал не будет тщательно проработан. Так, для достижения устойчивого разрешения (а не
лишь временной ремиссии) клаустрофобии или подавленной депрессии требовалось пройти
матрицу «нет-выхода». Похожим образом, глубокие корни ажитированной депрессии можно
найти в борьбе смерти-возрождения третьей перинатальной матрицы.
Суицидальные желания часто полностью исчезали, когда пациенты прорабатывали и
интегрировали перинатальный материал. Несколько индивидов, завершивших процесс смерти-
возрождения, независимо сообщали, что их прежние суицидальные тенденции в
действительности были непонятой потребностью в смерти эго и трансценденции. Так как
раньше этот инсайт был для них недоступен, они психологически сосредотачивались на
ситуации в объективной реальности, которая создавала близкое подобие смерти эго, а именно,
на физическом уничтожении. Переживание психологической смерти, как правило, убирает
или значительно уменьшает суицидальные тенденции и идеацию. Мощные агрессивные и
саморазрушительные импульсы разряжаются в многочисленных драматичных эмпирических
последовательностях процесса смерти-возрождения. К тому же, после завершения процесса
смерти эго индивид рассматривает человеческое существование в гораздо более широких
духовных рамках. Сознание видится превосходящим материю, и радикальные маневры на
материальном плане кажутся абсурдным и неэффективным решением трудностей в личном
развитии. Независимо от того, насколько трудными могут быть жизненная ситуация и
обстоятельства с объективной точки зрения, суицид почему-то больше не кажется решением.
В нашей работе с алкоголиками и зависимыми от героина были сделаны интересные
наблюдения, очень похожие на те, которые касаются суицидальных индивидов. С
определенной точки зрения, алкоголизм и героиновую зависимость можно рассматривать, как
суицидальное поведение, растянутое на большой период времени; динамики, стоящие за
суицидом и зависимостью, имеют много общего. ЛСД пациенты, испытавшие глубокие
чувства космического единства, часто развивали негативное отношение к состояниям ума,
вызываемым интоксикацией алкоголем и наркотиками. Инсайты этих пациентов о природе их
зависимости напоминали таковые у людей с суицидальными тенденциями. После того, как