Но те же самые исследования привели его и к открытию высших функций в человеке, не объясняемых ни одной земной механистической теорией. Из четырёх основоположников современной психологии только Джеймс и Фрейд проявили внимание к огромному миру переливающихся, пульсирующих обертонов, существующему помимо замкнутой цепи клинических проявлений и наблюдений, которыми все они были столь заворожены. Фрейд осознал существование этих обертонов слишком поздно, чтобы это оказало какое-либо влияние на то процветающее направление в психологии, которое носит его имя (незадолго до смерти Фрейд писал, что, если бы ему суждено было начать всё сначала, он стал бы парапсихологом). Джеймс же подошёл к этому ещё в расцвете своих творческих сил. Для Джеймса было очевидным, что ценность любой гипотезы обратно пропорциональна тому объёму человеческого опыта, который она не может объяснить. Он много писал о явлениях, устойчиво существующих за границами объяснений механистической психологии, и заложил фундамент для более тщательного изучения такого рода феноменов. Поэтому если наша цель ввести в область научного изучения полный диапазон действительных событий, которые составляют подлинный человеческий опыт, мы должны вернуться к основам, заложенным Уильямом Джеймсом, и к тем достижениям его мысли и интуиции, мимо которых столь примечательно прошли поздние фрейдисты.
Уильям Джеймс внёс выдающийся вклад в ту область исследований, которые привели к его окончательным выводам по проблеме жизни после смерти. Он был одним из пяти детей блестящего, неутомимого и вечно непоседливого отца. Генри Джеймс-старший происходил из старинной процветающей шотландско-ирландско-английской пресвитерианской семьи фермеров, промышленников и коммерсантов. Молодым человеком Джеймс-старший учился в Пристонской теологической семинарии, где у него развилось яростное неприятие организованной религии. Позже он много и блестяще писал на философские и теологические темы и был близким другом таких интеллектуальных лидеров своего времени, как Эмерсон и Карлайл. Из-за врождённой одержимости отца к скитаниям образование Уильям получал на двух континентах – в Старом и Новом Свете, – и оно часто прерывалось. Мальчиком Уильям посещал различные школы США, Франции и Швейцарии. В восемнадцать он занялся изучением искусства, через год бросил это занятие и поступил в Лоренсовскую школу естественных наук Гарвардского университета. Семь раз прерывал он свои занятия в Гарварде, прежде чем закончил уже Медицинскую школу Гарвардского университета. Причиной одного из таких перерывов было его участие в исследованиях долины реки Амазонки в качестве ассистента великого учёного Луи Агассиса. Другой перерыв был сделан на время его занятий в Германии под руководством знаменитого учёного Германа фон Гельмгольца.
На протяжении всех юношеских лет физическое здоровье Джеймса постоянно внушало опасения. Обострения болезней время от времени приковывали его к постели, и тогда он полностью погружался в себя, приходя иногда даже к мысли о самоубийстве. Возможно, именно вследствие таких кризисов у него развилась та чрезвычайная тяга к изучению и пониманию душевных болезней и страданий человека, которая отличала все его позднейшие работы. Эти депрессии внезапно прекратились в возрасте двадцати восьми лет, когда он открыл для себя работу французского философа Шарля Б. Ренувье. Великий французский мыслитель доказывал, что отличительной чертой человеческого существа является не его «автоматизм», но непрерывное стремление ко всё большей свободе мысли и действия через использование той ограниченной способности, которой обладает лишь он один из всех живых существ, – свободной волей. Для молодого Уильяма Джеймса это было откровением.«Моим первым актом свободной воли, – писал он, –станет вера в свободную волю».Это решение раскрепостило его скованную способность к творчеству. Вскоре после этого Джеймс женился и углубился в многообещающие исследования с такой энергией и блеском, какие редко проявляются в человеке; им суждено было принести ему известность и признание.