Первое, что мы вспоминаем, когда говорим о Всемирном потопе, — это, конечно же, библейская история. Разумеется, давно известно, что Библия была написана совершенно определёнными людьми с вполне конкретными целями. Однако набить книгу одной чистой идеологией у них бы не получилось. Поэтому на страницах Библии воспроизводится рассказ о Всемирном потопе, заимствованный из более ранних мифов. В библейской версии потоп — это наказание Бога за грехи, от которого смог спастись только праведник Ной со своими домочадцами.
<…>
5 И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле…
6 И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своём.
7 И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю: ибо Я раскаялся, что создал их.
(Быт. 6: 5–7)
Не буду останавливаться на этой истории, её и так знают все от мала до велика. Отмечу лишь необычайное злорадство, с которым автор Библии пишет о гибели грешников. Оно не похоже на религиозное рвение, нет — скорее на чувства представителя более слабой, менее развитой цивилизации, который видит падение более сильной и высокомерной.
Библейский рассказ почти целиком скопирован с шумерского эпоса о Гильгамеше. Гильгамеш, равный богам герой, встречается со своим предком Утнапишти, единственным, кто спасся после огромного потопа, уничтожившего весь род людской. Текст эпоса был обнаружен только в 1872 году, и сначала его сочли подделкой — настолько похож; он был на библейский рассказ. Однако тщательная экспертиза подтвердила, что вторична в данном случае именно Библия. Утнапишти рассказывает Гильгамешу:
«Нагрузил я корабль мой всем, что имел я. Нагрузил его всем, что имел серебра я, нагрузил его всем, что имел я злата, нагрузил его всем, что имел живой я твари, поднял на корабль всю семью и род мой, скот степной и зверьё, всех мастеров я поднял…
Утром хлынул ливень, а ночью хлебный дождь я увидел воочию. Я взглянул на лицо погоды — страшно глядеть на погоду было…
Первый день бушует южный ветер, быстро налетая, заполняя горы, словно войною людей настигая. Не видит один другого…
При наступлении дня седьмого буря с потопом войну прекратила, те, что сражались подобно войску. Успокоилось море, утих ураган — потом прекратился…
В двенадцати поприщах поднялся остров. У горы Ницир корабль остановился. Гора Ницир корабль удержала, не даёт качаться…
Вынес голубя и отпустил я; отправившись, голубь назад вернулся: места не нашёл, прилетел обратно. Вынес ласточку и отпустил я; отправившись, ласточка назад вернулась: места не нашла, прилетела обратно…
Я вышел, на четыре стороны принёс я жертву, на башню горы совершил воскурение…»
Правдивость эпоса неожиданно подтвердили археологические раскопки, проведённые археологом Вулли на месте древнего шумерского города Ур в 1927–1928 годах, незадолго до раскопок Рихтера. Пройдя насквозь весь культурный слой (толщиной ни много ни мало 14 метров), Вулли обнаружил под ним слой речного ила. Казалось бы, дальше раскопки продолжать бесполезно, здесь пролегало древнее русло Ефрата. Но англичанин был очень упорен и продолжал свои раскопки. Под двухметровым слоем ила он нашёл твёрдую почву и следы человеческой деятельности: строительный мусор, черепки, остатки костров… Значит, потоп, пусть и локальный, здесь всё-таки был. Любопытна датировка этого потопа — вторая половина IV тысячелетия до нашей эры. Именно этим временем иудеи, к слову сказать, испокон веков датировали и библейский потоп.