– Другие – они человечны, они способны чувствовать. Они не могут посвятить всю свою жизнь железу и поездам. Тебе хорошо, у тебя никогда не было никаких чувств. Ты вообще никогда ничего не чувствовала.
Она остановилась и посмотрела на него. Отразившееся в ее темно-серых глазах изумление постепенно исчезало, уступая место спокойствию, затем в ее взгляде появилось какое-то странное выражение, напоминавшее усталость, но казалось, это было нечто более глубокое, чем сопротивление скопившемуся в ней утомлению.
– Да, Джим, – сказала она тихо. – Мне кажется, я никогда ничего не чувствовала.
Эдди Виллерс пошел за ней следом в ее кабинет. Всегда, когда Дэгни возвращалась, у него возникало ощущение, что мир становится чище, проще, податливее, и он как-то забывал о тех минутах, когда у него возникала смутная тревога. Он был единственным человеком, который считал вполне естественным, что именно Дэгни, несмотря на то что она женщина, является вице-президентом огромной компании. Когда ему было всего десять лет, она сказала, что когда-нибудь будет управлять железной дорогой. Сейчас это его совсем не удивляло, как он не удивился и в тот день, когда они стояли вдвоем посреди лесной просеки.
Когда они вошли в кабинет и он увидел, как она, сев за стол, начала просматривать оставленные им для нее отчеты, его охватило чувство, которое всегда возникало у него в заведенной, готовой рвануться с места машине.
Он уже собрался выйти из кабинета, как вдруг вспомнил, что забыл сказать ей об одном деле.
– Оуэн Келлог просил принять его. Она удивленно посмотрела на него.
– Интересно. Я и сама собиралась послать за ним. Пусть его вызовут, я хочу с ним поговорить. Эдди, – неожиданно добавила она, – распорядись, чтобы меня соединили с музыкальным издательством Эйерса.
– С музыкальным издательством Эйерса? – повторил он, не веря своим ушам.
– Да, я хочу кое о чем спросить.
Когда мистер Эйерс вежливо-мягким тоном поинтересовался, чем он может быть ей полезен, она спросила:
– Не могли бы вы мне сказать, написал ли Ричард Хэйли новый концерт для фортепиано с оркестром?
– Пятый концерт, мисс Таггарт? Разумеется, нет.
– Вы уверены?
– Абсолютно, мисс Таггарт. Он вообще ничего не написал за последние восемь лет.
– А он еще жив?
– Да, жив, а что? Вернее, я не могу сказать точно, о нем уже давно ничего не слышно. Но если бы он умер, нам наверняка стало бы об этом известно.
– А если бы он что-то написал, вы бы знали об этом?
– Несомненно. Мы узнали бы это первыми. Мы публикуем все его сочинения. Но он давно ничего не пишет.
– Понятно. Спасибо.
Когда Оуэн Келлог вошел в ее кабинет, она с удовлетворением отметила, что ее смутные воспоминания о его внешности верны. У него был тот же тип лица, что и у молодого кондуктора, которого она видела в поезде. Это было лицо человека, с которым она могла работать.
– Садитесь, мистер Келлог, – сказала она. Но он продолжал стоять перед ее столом.
– Мисс Таггарт, вы меня как-то попросили предупредить вас в случае, если я решу сменить место работы. Я пришел сказать, что увольняюсь.
Она ожидала чего угодно, только не этого. Прошло какое-то время, прежде чем она тихо спросила:
– Почему?
– По личным причинам.
– Вам не нравится работать у нас?
– Нравится.
– Вам предложили что-то лучшее?
– Нет.