С помощью вашего оружия, мистер Томпсон? Мистер Томпсон молча посмотрел на Галта. По плотно сжатым губам, выпяченному подбородку, сузившимся глазам Галт увидел в нем ощетинившегося забияку-подростка, готового вот-вот привести последний аргумент в философском споре, суть которого выражается словами: я тебе морду набью. Галт улыбнулся, прямо глядя на мистера Томпсона, словно услышав непроизнесенную фразу и улыбкой выявляя ее. Мистер Томпсон отвел взгляд.
– Нет, – сказал Галт, – вы не хотите, чтобы я думал. Принуждая человека поступать вопреки его воле и выбору, вы прежде всего запрещаете ему мыслить. Вы хотите, чтобы он стал роботом. И я подчиняюсь.
Мистер Томпсон вздохнул.
Ничего не понимаю, – сказал он тоном искренней беспомощности. – Чего-то не хватает, не пойму чего. Зачем вам напрашиваться на неприятности? С вашим умом вы любого заткнете за пояс. Я вам не ровня, и вы это знаете. Почему бы вам притворно не присоединиться к нам, а по том взять власть в свои руки и оставить нас в дураках?
По той же причине, по которой вы это предлагаете: тогда вы бы победили.
То есть?
Именно попытки настоящих людей одолеть вас на ваших условиях позволили вашему брату преуспевать дол гие столетия. Кто из нас имел бы успех, если бы я стал бо роться с вами за контроль над вашими битюгами? Конечно, я мог бы притвориться – тогда я не спас бы вашу экономи ку и вашу систему, и ничто бы ее не спасло, но я бы погиб, а вы выиграли бы то же, что выигрывали во все времена: от срочку, передышку, еще год или месяц перед казнью, куп ленные ценой жестокого насилия и эксплуатации последних еще оставшихся в мире настоящих людей, включая меня. Вот ваша цель и вот диапазон ваших стремлений. Месяц? Да вы согласитесь на неделю в надежде, которая раньше всегда оправдывалась, что найдется еще одна жертва. Но теперь перед вами ваша последняя жертва, и она отказалась играть отводившуюся ей до сих пор историей роль. Игра окончена, приятель.
– Это все теория! – рявкнул мистер Томпсон, пожалуй, чересчур с сердцем. Глаза его забегали по комнате, словно взамен нервного расхаживания. Он взглянул и на дверь, будто стремясь скрыться. – Вы говорите, что, если мы не оставим вам страну, мы погибнем?
– Да.
Тогда, поскольку мы вас арестовали, вы погибнете вместе с нами.
Возможно,
Разве вы не хотите жить?
Страстно хочу. – Галт заметил, как в глазах мистера Томпсона блеснула искра надежды, и усмехнулся: – Скажу больше: я знаю, что хочу жить намного сильнее, чем вы. Я понимаю, на этом вы и строите свои расчеты. Я знаю, что в сущности вы вовсе не хотите жить. Это я хочу. И именно потому, что я хочу этого так сильно, я не приму никакого заменителя.
Мистер Томпсон вскочил с места.
– Это неправда, – закричал он, – что я не хочу жить, это неправда! Почему вы так говорите? – Он стоял, слегка сжавшись, будто от внезапного озноба. – Почему вы такое говорите? Я никак этого не пойму. – Он отскочил на несколько шагов назад. – Неправда, что я какой-то голо ворез. Вовсе нет. Я не намерен причинять вам вред. Такого намерения у меня никогда не было. Я хочу, чтобы люди любили меня, хочу быть вам другом… Я хочу быть вам дру гом! – прокричал он в пространство.
Галт наблюдал за ним, его взгляд ничего не выражал, по его глазам нельзя было догадаться, что они видят, кроме того, что они видят все.
Мистер Томпсон внезапно встрепенулся и без всякой необходимости слегка задергался, словно спешил.