Только болваны вроде твоего деда, пошедше го даже на дурацкую, карикатурную смерть за свои заблуждения. Я не Сатана, я – Деми ург, творец и покровитель людей – Врешь, богохульник! – воскликнул мой молодой дед, и в его голосе прозвучала сила. – Людей сотворил не ты, ты лишь исказил Божие творение. А внучку мою я пытаюсь спасти как раз своей крестной смертью, да еще Божиим милосердием.
– Не верь этому ханже и мракобесу, Анна!
Разве от меня надо спасаться? Неужели ты не поняла, как я тебя люблю и как ты дорога мне?
– Любишь ты ее, как волк овечку! Молись Господу, Анечка, прямо сейчас молись. Господь милостив.
– Я не умею молиться, дедушка.
– Один раз ты воззвала к Нему: «Госпо ди, помилуй!» – и это помогло тебе стряхнуть с себя чары Сатаны.
Сатана издевательски захохотал:
– Заврался, святоша!
Современный чело век давно превратил вашу молитву в простую присказку, эти слова ничего не значили как для Анны, так и для Того, к Кому будто бы были обращены.
– Снова ложь! Господь слышит даже случайную молитву, потому что Он знает: ничего случайного из человеческой души не исходит. Анна – христианка и в минуту опасности поступила по-христиански, призвав Бога на помощь.
– Она – христианка?! Чушь какая…
– Да, плохая, грешная, но все равно христианка. Я сам присутствовал при ее крещении во имя Отца и Сына и Святого Духа.
– И это меня называют отцом лжи, когда у тебя, святоша, что ни слово – то и вранье!
Как ты мог быть при крещении своей внучки, если твоя дочь была девчонкой, когда ты так неосторожно и глупо ввязался в спор с пьяными матросиками?
– Я присутствовал при крещении мла денцев Анны и Алексея незримо. Крестив ший их священник был пастырь недостой ный и ленивый, он боязливо спешил, испол няя таинство, а благодать Божия незримо восполняла его. Он пропустил момент отре чения от Сатаны, а я, и ты это помнишь, лукавый, сам провел акт отречения от тебя с крещающимися младенцами Алексеем и Анной. Это было в среду на Страстной неделе, в пятьдесят пятом году.
– Да-да, Анечку и Алешу крестили в это время, значит, это все так и было! – восклик нула мама, крепче обнимая меня.
– И крестить их додумалась чужая бабка из чистого суеверия – чтобы дитятко не преставилось! – не сдавался Сатана. – А ее братца так и вовсе прихватили за компанию. – Он все больше кривлялся и становился все безобразней; уже совсем исчез сверкающий костюм оперного Мефистофеля, и вместо него висели черные лохмотья, сквозь которые виднелась кожа цвета мокрого асфальта; из кончиков пальцев, раздирая кожу красных перчаток, проросли черные когти.
– А вот насчет того священника ты правду сказал: он вскоре отказался от сана и верно служил мне до самой своей смерти. Ну и после смерти, само собой, попал ко мне. Так что крещение ее вряд ли действительно.
– Всякое крещение действительно, если совершено по правилам, независимо от достоинства или недостоинства крестившего.
– У меня на этот счет свое мнение, и я остаюсь при нем! Я не признаю ее крещения!
– Так что же ты боишься ее крестильного крестика?
– Боюсь? Мне просто противно, когда люди, всю жизнь прожившие по моей подсказке, – ведь эти тварюшки всегда подчиняются либо мне, либо твоему Хозяину, а сами не способны даже согрешить самостоятельно – противно, когда они вдруг бездумно обвешиваются вашими бирюльками, носят сами не зная что.
– Бирюльки, говоришь? А вот проверим! – дедушка обеими руками взялся за висящий у него на груди крест и поднял его над головой со словами: