Всякому смыслу соответствует карикатура. Когда утрачивается понимание внутреннего, эзотерического смысла символа, он превращается в идол, а символический культ — в идолопоклонство. Здесь поклонение начинает воздаваться не надмирному через посредство конкретного символа, а происходит обожествление конечного и относительного. В этом именно и надлежит видеть причину той беспримерной страстности, о которой свидетельствует история иконоборчества. Лев Исаврянин и его сторонники потому и старались устранить из христианского культа иконы, что имели достаточное основание опасаться, как бы из невежества толпы не возникло вновь чудовищнейшее из заблуждений58. К счастью, соборный разум Церкви не послушал их, ибо уничтожение в культе символики есть уничтожение самого культа, а с другой стороны, внутренняя мощь христианства оказалась достаточной, чтобы этому противостоять, если не считать неизбежного извращения всякой истиньд в невежестве толпы. Не отдавая себе ясного отчета, что всякой реальности соответствует карикатурное искажение, а потому предупредить возможность извращений можно только путем уничтожения всех реальностей, Магомет и Лютер устранили культ символов из своих религий, но это неотвратимо повлекло за собой их крайнее оплощение, закрытие внутренней глубины религии, а тем самым и крайнюю периферичность ее природы.
Итак, мы должны указать, что идолопоклонство существует и во всякой высокой религии наряду с символичностью ее культа — в сознании невежественной толпы. Это есть неумолимый закон, и в тех религиях, которые, стараясь избежать возможности извращений, старательно отстраняли всякий символизм, жажда идолопоклонства все же отыскивала себе те или иные фетиши. Но наряду с этим на пути истории встречались и несравненно более резкие извращения символа, а в частности, символа камня. Так, прежде всего необходимо указать на извращение фаллического камня, который из символа производящего принципа исказился в эмблему phallus'a как такового. По всему древнему миру изображения фаллуса, или лингама, пользовались большим почетом, что сохранилось и до наших дней не только в индийских сектах, но и в христианских странах, в особенности в Италии и Испании в виде, например, коралловых амулетов счастья. Параллельно с этим, если урим-тумим и подобные священные украшения на иконах и одеждах имели культовый, т. е. прежде всего символический смысл, то светская страсть к драгоценностям есть обожание их самих как таковых. Выпад предмета из культа характеризуется прежде всего утратой сознания его эзотерического смысла, его символичности и ограничением его конкретно-эмпирической ценностью. Кольцо на руке епископа и кольцо на руке денди суть совершенно различные величины: первое есть символ, второе — идол.
Идея царства растений как онтологического соответствия царству идей раскрывается культом в символе дерева. В мистической литературе аналогизирование ангелов и растений является весьма распространенным. Ввиду необъятности исторического материала я ограничусь только текстами Каббалы, тем более, что она русскому читателю весьма мало известна. — Каббала утверждает, что ангелы (как первообразы) находятся за пределами эволюции и потому недвижны. — «О'З Пй», «те, кто движатся» — суть праведники, которые прогрессируют от одного состояния к другому; «D'TUTS, «те, кто пребывают недвижными — суть ангелы»59. Этот текст устанавливает тождество ангелов и ноуменов. Далее, Каббала отрицает возможность независимого проявления ангелов, т. е. отрицает у них всякую свободу воли, самостоятельность решений и сознание в человеческом смысле. — Рабби Абба говорит: «Истина состоит в том, что когда ангелы нисходят в этот низший мир, они не знают ничего более того, что им необходимо знать для исполнения своей миссии»60.