— Они считали, что творение происходит до сих пор — непрерывно, миг за мигом. В разное время нас создают разные божества — или, выражаясь менее торжественно, разные сущности. Если сформулировать доктрину многобожия совсем коротко, боги постоянно заняты созданием мира и не отдыхают ни минуты. Ева ежесекундно возникает из ребра Адама, а живут они в Вавилонской башне, которую непрерывно перестраивают божественные руки. Древние пантеоны богов — просто яркая, но недоступная профану метафора, в которой запечатлено это откровение...
— Мне трудно поверить, — сказал Т., — что эллины строили такие причудливые мистические теории. Насколько я представляю, они были простыми и солнечными людьми. А во всем этом чудится нечто математическое, немецкое. Или даже иудейское.
Княгиня улыбнулась.
— В духовных вопросах, граф, «несть ни иудея, ни эллина». Как это говорил один веселый иудей в те времена, когда эллины еще были... Отчего вы не едите щуку?
— Я стараюсь придерживаться вегетарианской диеты.
— Если вы не будете кушать, — сказала княгиня Тараканова игриво, — я замолчу.
Т. улыбнулся и взял рыбный нож.
— Продолжайте, прошу вас, — сказал он, придвигая к себе тарелку. — Вы не сказали, как именно боги создают нас. Они трудятся над нами все вместе? Или по очереди?
— Имеет место и то, и другое.
— Не могли бы вы пояснить на примере?
— Попробую. Вот представьте себе — некий человек зашел в церковь, отстоял службу и испытал религиозное умиление. Дал себе слово всегда быть кротким и прощать обидчиков... А потом отправился гулять по бульвару и наткнулся на компанию бездельников. И один из этих бездельников позволил себе нелестно выразиться о фасоне панталон нашего героя. Пощечина, дуэль, смерть противника, каторжные работы. Неужели вы полагаете, что у всех этих действий один и тот же автор? Вот так разные сущности создают нас, действуя поочередно. А если вы представите себе, что и в церкви, и во время прогулки по бульвару, и особенно в каторжном заточении наш герой то и дело думал о плотской любви в ее самых грубых и вульгарных формах, мы получим пример того, как разные сущности создают нас, действуя одновременно.
Т. кивнул.
— Я думал о чем-то подобном применительно к смертной казни, — сказал он. — Она лишена смысла именно потому, что несчастный, на которого обрушивается кара, уже совсем не тот человек, что совершил преступление. Он успевает десять раз раскаяться в содеянном. Но его вешают все равно...
— Вот именно, — сказала княгиня Тараканова. — Неужели тот, кто убивает, и тот, кто потом кается — это одно и то же существо?
Т. пожал плечами.
— Принято говорить, что человек переменчив.
— Покойный князь хохотал, когда слышал эти слова. Человек переменчив... Сам по себе человек не более переменчив, чем пустой гостиничный номер. Просто в разное время его населяют разные постояльцы.
— Но это все равно один и тот же человек. Просто в ином состоянии ума.
— Можно сказать и так, — ответила княгиня. — Только какой смысл в этих словах? Все равно что глядеть на сцену, где по очереди выступают фокусник, шут и трагик, и говорить — ах, но это все равно один и тот же концерт! Да, есть вещи, которые не меняются — зал, занавес, сцена. Кроме того, все номера можно увидеть, купив один входной билет. Это позволяет найти в происходящем непрерывность и общность. Но участники действия, из-за которых оно обретает смысл и становится зрелищем, все время разные.
— Хорошо, — сказал Т., — а боги занимаются только представителями благородных сословий? Или простым людом тоже?
— Вам угодно шутить, — усмехнулась княгиня.