Жизнь такого воина глазамивидящеговыглядит наиболее поразительным и прекрасным зрелищем из всех возможных. Многоцветье эмоций сплетается со светом и эфирными энергиями чистого разума, создавая причудливые узоры. Эти узоры магическойсилыдвигаются и мерцают на удивление синхронно с движением исдвигами точки сборкисамого воина по мере того, как он старается отразить стрелыснайперов смерти. И настолько прекрасно сплетаются эмоции, разум и движение, настолько гармонично они соединяются с бесконечно меняющимися узорами и покидают их, что наблюдатель обязательно замрёт в восхищении перед безупречным расчётом и отточенным изяществом разворачивающейся перед глазами картины настоящей жизни. Благодаря тонкому взаимодействию энергий даже физические действия такого воина становятся отточенными, а в глазах часто блестят искорки внутреннего смеха — искренней радости от осознаниябезупречностисобственного духа.
Безупречныйвоин действительнотанцуетв самом буквальном смысле этого слова. Он танцует под музыку разума, в роскошном костюме, расцвеченном собственными эмоциями и сшитом по «фигуре» егонамерения. Сама судьба выступает постановщиком движений этоготанца, при помощи которых воинперемещает свою точку сборки, чтобы танцевать на сцене жизни с лёгкостью, грацией и достоинством.Звук, цветидвижение— вот три магических качества-слагаемых настоящего воина — существа, познавшего, что жизнь — не обуза, а в действительности самый восхитительный танец творчества и созидания. Воздавая хвалу этому знанию, воин кружится на сцене жизни, то подпрыгивая от радости, то двигаясь мягко и плавно под рефрен тихих и чистых слёз. В этом танце свет и тень смешиваются в возвышенные комбинации, каждая из которых возносит воина всё выше к более глубоким уровням осознания и свободы.
То, насколько высоко (или далеко) продвинется воин в открытии своейличной силыв данной конкретной жизни, во многом зависит от его индивидуальных качеств. С этой точки зрения каждому воину уготована лично его ступенька на лестнице эволюции, так что нет и не будет двух воинов, имеющих одинаковыйтанец. В зависимости от индивидуального уровня осознания и опыта этоттанецможет оказаться коротким или долгим, а с точки зрения «хореографии» он может быть либо простым и бесхитростным, либо величественным, сложным и неповторимым. Но как бы то ни было, даже самый простой из этихтанцевпоражает воистину захватывающей чистотой и грациозностью, каждый является в своём роде шедевром.
Воины, способные исполнитьтанец со смертью, постоянно оттачивают своё хореографическое мастерство, стремясь достигнуть новых высот в овладенииличной силой. Образно говоря, такие воины вращаются в вихретанца, поднимаясь всё выше и выше, покуда наконец их осознание не сольётся в единое целое с осознанием ихсновидящих, а затем — и с осознанием всей жизни. Достигнув этого, воины проникают на уровеньтретьего вниманияи получают званиетанцующего на холме. Объяснить смысл данного мистического титула нашим обычным языком просто невозможно; впрочем, имеющему глаза, чтобывидеть, этот титул скажет больше, чем множество манускриптов по таким древним культам, как Бельтан или Йул.
Без присутствия и действий как самой смерти, так и еёсоюзниковне было бы нитанца, ни его хореографии, а жизнь превратилась бы в бессмысленный хаос неразделённых энергий, мечущихся без всякой цели. Своим существованиемтанецобязан именно смерти, так что воин совершенно обоснованно должен подходить ктанцукак ктанцу смерти(это понятие обрело особое мистическое бессмертие в литературных, музыкальных и других произведениях искусства под названиемdanse macabre, то есть «зловещий танец»).