Мы с женой проводили очередной семинар в дорогом нашему сердцу Санкт-Петербурге. И вот, после окончания к нам подходит участница семинара, тоже врач по специальности, с предложением показать и город, и его православные достопримечательности. Ирина, глубоко верующий человек, оказалась прекрасным гидом. На её маленьком автомобильчике мы объездили и осмотрели, с большой пользой для себя, множество монастырей, храмов и православных подворий Северной столицы. Однажды Ирина спрашивает нас: «Ребята, а в Кронштадт вы не хотите поехать и посмотреть Большой Морской собор?» Честно говоря, она невольно озвучила мою давнишнюю мечту побывать в Кронштадте. Мечта была связана не только со знаменитыми историческими событиями, ной с детскими воспоминаниями, в которых отец, не очень любивший вспоминать свою тяжелую послевоенную юность, иногда рассказывал о том, как он учился в знаменитой кронштадтской Школе юнгов. Отец попал туда пятнадцатилетним подростком в 1945 году. Думаю, в поисках фронтовой романтики или из желания быстрее повзрослеть и начать самостоятельную жизнь. В годы войны Школа юнг располагалась на островах Соловецкого архипелага, а в 1945-м была переведена в Кронштадт. Суровую голодную и холодную жизнь юнг Северного флота описал Валентин Пикуль в романе «Мальчики с бантиками».
Все эти мысли с большой скоростью пронеслись в моей голове, ияс радостным предвкушением скорой поездки горячо приветствую эту идею: «Конечно, хотим в Кронштадт!» Мы договариваемся поехать туда на следующий день. Дело в том, что остров Котлин, на котором расположен Кронштадт, только недавно соединился дамбой, по которой проложена дорога, и на остров можно попасть не только на пароме, но и на автомобиле. И вот мы на месте. Невысоко расположенный над уровнем моря остров и город на нём поражают своими старинными постройками. Долго едем вдоль длинной мощной кирпичной стены. Ирина, находясь за рулём автомобиля, останавливается, пропуская пешеходов, а я обращаю внимание на большие зелёные ворота в десятке метров от меня. В то время когда мы остановились, ворота начали медленно разъезжаться в стороны. А из ворот на улицу начала вытягиваться рота подростков, лет пятнадцати, марширующих строем. Краем глаза замечаю на стене возле ворот табличку с надписью, говорящей о том, что это и есть та самая Школа юнг, о которой столько слышал. Больше всего меня поразил сам факт, что мы «вдруг» остановились возле этих зелёных ворот и что именно в это время им нужно было открыться, чтобы я увидел всё это и особенно этих мальчиков — юнг.Яостро и быстро понимаю, что судьба меня не зря привела в эту точку времени и пространства, чтобы я увидел этих юношей, с их невесёлыми лицами. Увидел их чёрные зимние шапки с кокардами, чёрные длинные шинели, подпоясанные ремнями с якорем. Это в мае-то!Яподумал про то, как вот так же из этих ворот выходил в строю и мой отец. Резанула острая мысль: «Что ты хочешь от него?! В 1945 году он был вот таким мальчиком, а потом семь лет службы на Дальнем Востоке. А в 1953-м родители поженились, а через год и я родился. Какое я имею право требовать от отца то, чего он не мог дать? О каких педагогических приёмах воспитания можно говорить, учитывая, какую школу он прошёл здесь в то страшное время?»