– Что? Что делают в таких случаях самки-собственницы? Приревновала, устроила ему скандал, и он показал мне на дверь. Вот и всё. Сначала с гордым видом я укатила во Владивосток, к маме. Сгоряча даже устроилась на прежнюю работу. Но со временем поняла, что я наделала. Фактически лишила любимого человека своей поддержки. И мне стало стыдно за глупую ревность и свой эгоизм. До меня со временем дошло, что равного Добрану человека мне никогда в жизни уже не встретить. Около меня вертелась куча самцов, некоторое предлагали руку и сердце, но я думала только о Добране. И со временем поняла, что если я его люблю, то должна радоваться, что сейчас рядом с ним красавица Ярослава и что она и за меня, и за себя пытается наполнить нашего общего любимого своим светлым чувством и отдать ему без остатка в энергоинформационном плане всё, на что способна. И тогда без колебания я поехала назад к Добрану и Ярославе. Теперь уже я твёрдо знала, что по-настоящему люблю и его, и, конечно же, светлую, прекрасную Ярославу. Но то, что произошло со мной, Юра, с другими женщинами случается редко. Обычных женщин система разучила по-настоящему любить. Они даже себя любить не умеют. Всё, что они могут, так это обслуживать своим разумом чувство ревности и эгоизма. Самые низкие из инстинктов. Но мы с тобой отвлеклись. Я тебе выше сказала, что любая полигамная семья начинается с моногамной. Но так как у местных женщин нет понятия занятого мужчины, то в такую семью может придти ещё одна девушка или две сразу. Главное, чтобы они были по нраву выбранному парню. Всё упирается в его чувства. Бывает такое, что мужчина не сразу принимает вторую или третью женщину. Что-то ему мешает. Тогда любящая и ценящая его девушка просит его и его жён разрешить ей жить с ними рядом в качестве сестры и подруги. По древнему закону, мужчина и его женщины отвергнуть подобную просьбу не имеют права. И это правильно. Во-первых, пришедшая в семью молодая красавица должна понять сама себя. И, во-вторых, она обязана найти ключ к сердцу того, кто её пока не любит. На всё это нужно немало времени. Не было бы этого мудрого закона, я бы сейчас была одинокой, – добавила Валентина. – После моего предательства Добран ни в какую не хотел брать меня в семью обратно. И мне пришлось на деле доказать ему и Яре, что я их обоих очень люблю. И последнее, теперь насчёт энергоинформационного обмена. Думаю, до тебя дошло, что ничего в этом нет ни преступного, ни омерзительного. Последнее возникает только тогда, когда люди вступают в близость не ради передачи друг другу энергии, информации и взаимодействия с силами Творца, а когда ими движет похоть и желание удовлетворить свои звериные инстинкты.

На этом одна из жён старейшины закончила свою лекцию.

– А теперь всей своей компанией мы приглашаем тебя в наш импровизированный спортивный зал. Плечо твоё почти зажило, пора тебе полностью восстановить себя. Иначе наши парни на празднике сотрут тебя в порошок, – подымаясь со своего места, улыбнулась Валентина.

Когда, переодевшись, я пришёл на веранду, там собрались все домочадцы, кроме Горислава. У парня всё ещё болел ушибленный бок, и он вместо Добрана Глебыча занимался по хозяйству.

– Как ты думаешь, зачем наши женщины с удовольствием занимаются отягощениями, много танцуют и любят кататься на лыжах? – подойдя ко мне, спросил Добран Глебыч, показывая глазами на приседающих с мешками песка дочерей.

– То, что они любят прогулки на лыжах, я слышу впервые,

– Ничего, скоро в этом убедишься, – засмеялся помор. – Просто ты попал в такое время, когда им не до лыж. Так ты мне ответишь или нет?

– Наверное, хотят быть молодыми, здоровыми и красивыми, – подумав, сказал я.

– Это всё, конечно, так, но главное в другом. Ты забыл традицию. Здесь вопрос гармонии. Что внутри, то и снаружи. Понимаешь?

– Значит, прежде всего, вопрос целостности?

– Вопрос сенокоса, огородов, грибов, ягод, – подошла к нам улыбающаяся разгоряченная Валентина.

И я невольно залюбовался её подтянутым, развитым и красивым телом. Вторая жена старейшины была одета, как и Ярослава, в тёплые облегающие штаны, такую же кофту и казалась молодой, как и красавицы-дочери.

– Верно говорит Валя, – повернулась в нашу сторону Ярослава, она только что положила на плечи увесистый мешок с песком и собралась поработать с ним на свои и без того красивые ноги.

– Вопрос сенокоса и огорода? Как это? – не понял я.

– Да они тебя разыгрывают, – засмеялся Добран своим заразительным смехом. – Пытаются представить меня в твоих глазах эксплуататором. Дескать, тренируются они всю зиму, чтобы летом меньше уставать на сенокосе и огороде. Огороды у нас, ты видел, какие? Глазами не охватишь. На них не растут только ананасы и бананы. И всё это держится в основном на наших женщинах. Мы в летнее время все на путине. Ловим то треску, то сёмгу…

– То оленей у ненцев на Колгуеве или на Матке, – посмотрела на своего мужа Валентина.

– Не слушай её! – сконфузился помор. – Один раз перепутали оленей. Вместо дикарей добыли домашних. Да и то, это было не на Колгуеве, а на Новой Земле.

– А почему поморы часто Новую Землю называют Маткой? – перевёл я разговор на другую тему.

– А ты что, сам не догадываешься?

– Неужели северная традиция сохранила память о погибшей прародине?

– Сохранила, Ар, сохранила, – обнял Валентину за плечи Добран Глебыч. – Народная память хранит и не такое.

Видя проявление нежности и любви мужа к одной из женщин, я невольно скосил глаза на Ярославу.

«Неужели не приревнует?» – возник невольный вопрос в моём сознании.

Но в глазах Ярославы была только радость и веселье. Она сбросила с плеч свой мешок и, обняв мужа и Валентину, повернула их лицом ко мне.