И я стал потихоньку гладить золотые волосы девушки. Минут через десять тело Дашеньки резко дёрнулось, и я понял, что она погрузилась в царство Морфея.
«Уснула счастливой, – подумал я о своей подопечной. – Пусть отдыхает! Теперь можно обдумать, как представить её беду старейшине. Интересно, пойдёт он навстречу девушке? Конечно же, пойдёт! По-другому и быть не может. Но как сделать так, чтобы нам поговорить наедине? Что-нибудь придумаю», – заключил я.
И тут мой взгляд упал на пачку брошенных Дашей фотографий. Они лежали рядом с кроватью на кресле.
«Надо их срочно убрать! Не дай бог в комнату войдёт мама Дашеньки. То, что её дочь спит со мной, она, думаю, поймёт, но если увидит фото, то умрёт от разрыва сердца».
И я тихонько дотянулся до пачки, попытался сунуть её себе под подушку. От моей неловкости несколько цветных изображений выпало. И я невольно обратил на них своё-внимание. Это, как и говорила Даша, были кадры из страшного душераздирающего порно фильма. Толпа уродливых, как оборотни, лохматых, темнокожих полуобезьян с вытаращенными похотливыми глазами и зверскими лицами наслаждалась видом золотоволосой русской девушки! Её лицо, искажённое ужасом и страданием, излучало такую тоску, что у меня сжалось сердце!
«Сколько подобного происходит у нас сейчас, в России!– думал я. – И кавказцы, и Средняя Азия хлынули в мою Родину, как на охоту за трофеями. Для них добыча всё: и наши рынки, и российские предприятия, которые они пытаются захватывать, и «дэньги», и, конечно же, белокурые русские красавицы. Россия превратилась в вотчину для таких охотников. И наши либеральные законы весь этот беспредел негласно поощряют: русским, по сути, запрещено защищать свои культурные ценности, своих родных и близких, своих женщин и свою землю. Законы государства против коренной нации. За межнациональные конфликты сажают одних нас, русских… Конечно, это проект. Проект по духовному слому нашего народа. Попал бы я в их «малину»! – ещё раз взглянул я на жуткое фото. – Никто бы живой не вышел! Хотя виноваты, конечно, не охотники, а дура, которая приняла псевдоценности. Хорошо, что пришла в себя. Но сколько таких в России, которых уже не вернуть. Они полностью сломаны и свою жизнь иной не представляют».