– Я могу тебе сказать только то, что мне известно, – забрался под одеяло Добран Глебыч. – Культура любого народа, если конечно, она с самого своего начала не аморальна, стремится поднять человека на более высокий уровень духовной эволюции. Благодаря её влиянию, общество, используя институт определенных правил, заставляет человека вести себя не по-скотски, а как положено – по-человечески. Постепенно из поколения в поколение такой вот контроль над поведением влияет на генофонд человека. Те гены, которые отвечали за низость, подлость, за людоедство и прочее перестают действовать, так сказать, засыпают. Но при межрасовом, реже межнациональном смешении, такие вот спящие гены иногда просыпаются. И человек, их носитель, становится невменяемым. У него проявляются потребности вести себя совершенно не так, как ведут себя его родители. Да, он энергичен, у него масса идей, но он больше склонен к негативу, чем к позитиву. Как правило, он цепляется за извращённые ценности. Ему они кажутся нормальными. Самые несчастные гибриды – это мулаты, смесь негров с индейцами. В зависимости от условий, их кидает то к одному, то к другому полюсу. Как правило, мулаты – крайне злобные и мстительные люди, от избытка энергии они очень страдают. Часто они обвиняют родителей в своём рождении. Потому что не в силах совладать со своими инстинктами. Я смотрю на Дашу и думаю, что когда-нибудь наступит время, и она, выброшенная из жизни, тоже обвинит своих родителей, что они её воспроизвели на свет божий. Иван и Маша многое от меня про её художества скрывают, но то, что до меня доходит, уму непостижимо: такие вот дела, Юра. Невесёлые. За ошибки родителей часто расплачиваются дети.
Всё было ясно. Больше я всезнайку философа ни о чём не спросил. Вскоре по дыханию я понял, что он спит.
«Значит, происходит «взрыв» уснувших генов. Плюс ко всему – влияние средств массовой дезинформации… Опять всё просто до банальности. Вот ещё один фактор, который тянет земной социум в бездну. Генетические гибриды между людьми нашей расы и архантропами, кого и мы считаем хищниками, оказывается, имеют неплохих союзников. Тоже гибридов, только других, в общем-то, иного порядка, А может, совсем не иного? – молнией пронзила меня догадка. – Всё то же самое? Так называемые уснувшие гены – это и есть звериные наследственные признаки архантропа. Копируя поведение чистокровных культуртрегеров, гибридные, смешанные с полуобезьяной расы посредством жёстких законов сумели нейтрализовать влияние звериного генного комплекса на поведение своих граждан. Но через межрасовое смешение он опять себя проявляет. Пусть не всегда, но очень часто. Наверняка Добран Глебыч всё это хорошо знает. Просто не стал вдаваться в подробности. Интересно, можно избавить земное человечество от звериного наследия? Полностью, чтобы не было никаких спящих генов и тому подобного? – задал я себе перед сном вопрос. – Не забыть бы завтра спросить об этом старейшину».
Когда я открыл глаза, Добрана Глебыча в комнате уже не было. Быстро приведя себя в порядок, я вышел во двор и увидел обоих мужчин занятых погрузкой коровьего навоза на специальные сани для снегохода.
– Что же вы про меня забыли? – обратился я к ним.
– Нам самим делать нечего, так что давай без обид! Но если хочешь помочь, то одевай свои пимы, садись на «буран» и вози всё это добро вон туда, – показал хозяин дома на гружённые сани. - Отсюда в двух километрах моё картофельное поле. Я тебе его покажу.
Через несколько минут я был готов к работе.
– Это у нас разминка перед завтраком, – засмеялся Добран Глебыч. – Через час и мы управимся, и Маша завтрак сготовит. Пока я цеплял свой снегоход к груженым санкам, Иван Фёдорыч выкатил свой «буран» за калитку, и наши «бураны» один за другим понеслись по деревенской улице. Через несколько минут мы выкатились за черту домов и оказались на картофельном поле.
– Вот моя деляна, – показал новый знакомый на границу участка.
– А куда высыпать всё это хозяйство? – спросил я его.
– Куда хочешь. Я потом раскидаю.
С этими словами дядя Ваня погнал свой снегоход назад к дому. Я не торопясь выгрузил сани и, развернув «буран», поехал по следу помора. Когда я подрулил к избе Фёдорыча, меня ждали ещё одни доверху гружённые сани.
«Лихо придумано! – отметил я про себя. – Эдак, через час вся работа закончится…»