– Да не пытал я его! – возмутился князь-старейшина. – Ну, немного перебрали, но это не смертельно. Через пару дней он будет как огурчик! А после поездки в деревню, мы там к Ивану завернём, он вообще петухом ходить станет!

– Причём здесь Иван, он что, местный знахарь? – недоумевал я.

От моих слов женщины рассмеялись.

– У него дочь-красавица, учится в Питере. Сейчас она дома. Он на Дашу намекает, – покосилась Ярослава на мужа.

– Неужели на свете могут быть женщины красивее, чем вы? – оглядел я сидящих за столом красавиц.

– Это тебе кажется, что они эдакие-разэдакие! – улыбнулся Добран Глебыч. – На самом деле и моя жена, и дочери – самые обыкновенные. Таких, как они, в Питере или в Москве несметное количество!

– Да я таких красавиц, как твои дочери, среди молодых девчонок нигде никогда не видел! – возмутился я такой несправедливости.

– Ты просто не видел Дашуньки. Когда её увидишь, мнение твоё изменится.

Старейшина говорил что-то невероятное. И я решил больше не спорить.

«Что это за Даша такая? Интересно было бы на неё взглянуть», – думал я, приступая к завтраку.

Когда с едой было покончено, Ярослава, поднимаясь из-за стола, сказала:

– Вчера я кое-что тебе рассказал о жизни в городах. Пыталась донести до тебя, зачем нужны хозяевам планеты мегаполисы. Добран популярно объяснил магию демократических выборов. Мне бы хотелось сегодня закончить начатый разговор. Займись пока своими книгами. Через час я подойду и кое-что такое расскажу, о чём ты пока не догадываешься.

Интересно, что я сегодня услышу?» – думал я, усаживаясь за свой столик.

Кое с чем, что мне вчера рассказала Ярослава, я был так или иначе знаком. Удивило меня повествование старейшины о глубинной сути так называемой демократии. К таким тонкостям понимания я ещё не был готов. Правильно заметила жена князя – у меня пока одномерное мышление. Но что собой представляет многомерность, я ещё не понимал. В голову ничего не приходило, кроме слов Ярославы, что я должен узнать то, о чём пока не догадываюсь. Слова женщины-философа меня заинтриговали.

«Ничего себе жёны у Добрана! – восхищался я мысленно Ярославой. – Если и Валентина под стать ей, то вместе с мужем и понимающими суть происходящего детьми здесь настоящая кафедра. Только непонятно, какой науки и тем более ВУЗа?»

В этот момент мои мысли прервали вошедшие в библиотеку девушки.

– Мы свои дела закончили, и у нас есть немного времени,- хором отрапортовали они.

– Мне-то вы зачем отчитываетесь? – усмехнулся я.

– Традиция, – уселась напротив Светлена. – Дань уважения мужчине. Нас так воспитали. Женщин-стерв учат вас, мужчин, тихо презирать и использовать. Учат с детства не говорить мужчине правду. Внушают, что вы недолюдки, думающие только о сексе, а раз так, то вашей сексуальностью можно пользоваться против вас как оружием.