Наклонившись над столом, старый знаток мудрости достал из подноса увесистый кусок медовых сот, положил его на краюху хлеба и протянув мне сказал: — «Соловья баснями не кормят». Давай ешь, не стесняйся. Считай, что ты у себя дома и всё, что тебя здесь окружает, для тебя не чужое, оно и твоё тоже.
Мне показалось, что «знахарь» излишне расчувствовался, но, посмотрев на него, я понял, что хозяин спокоен. А он тем временем, продолжал: — Я опять отвлёкся, у нас разговор шёл о другом, о твоём имени и родовом прозвище. Так вот, изучив твой силовой кокон, я понял, что передо мной человек целостный, не предатель. Что в коконе, то и в имени — смысл один. Ну, как тебе не доверять? Я ведь тоже такой, просто больше знаю. Придёт и твоё время, и ты будешь многое знать. Думаю, оно уже пришло.
Старик, встав из-за стола, пошёл в «Красный угол». Быстрым и ловким движением он достал откуда-то трут, старинное кресало, высек огонь и торжественно зажёг восковую свечу. На дворе вечерело. В комнате царил полумрак. Внезапно вспыхнувший огонь оживил горницу. Блики его дрогнули на стенах, и в тот момент в душе у меня возникло что-то необъяснимо возвышенное, забытое, давным-давно мною утраченное. Я как завороженный смотрел на свечу, на ставшего понятным и родным старика, и никак не мог оторвать взгляда от этой картины.
— Моя свеча погасла более тридцати лет тому назад, когда простился с последним своим учеником, — тихо проговорил старик. — Теперь она снова имеет право на огонь.
От слов деда и от всего его облика вдруг повеяло чем-то очень древним и далёким, как будто он пришёл из иного непонятного современному человеку, сказочного мира. Старый ведун, теперь я уже не сомневался, что передо мной был один из волхвов, стоял перед свечой и рассматривал лежащие перед ним камни. Его лицо, освещённое пламенем, казалось отлитым из бронзы. И только тут я увидел, как красив этот старый и мудрый человек. Совершенные, удивительно правильные черты лица! Поджарая, крепкая мускулистая фигура и гордая молодая осанка!
— Это ещё один закон, который тебе надо уяснить. Юра, — читая мои мысли, с усмешкой повернулся старик. — Что внутри, то и снаружи, или наоборот… Гермес Трисмегист, слыхал про такого?
Я кивнул. Несколько упростил:
— У него, «что вверху, то и внизу»…
— Правое же и левое вообще нельзя путать… Последнее высказывание явно не его, здесь, наверняка, постаралась редакция… Ложь с правдой не смешиваются.
С этими словами ведун снова подошёл к столу и спросил:
— У тебя когда-нибудь красота женщины вызывала чувство отвращения?
— Не только отвращение, но и раздражение! — вспыхнул я.
— А ты анализировал почему? — снова спросил он.
— Конечно, — ответил я. — Из-за характера? Если бес сидит внутри, и ты его видишь и чувствуешь, то чем ярче обёртка, тем страшнее «пугало»!
Услышав мой ответ, старик развёл руками: — А я тебя учить вздумал, объяснить, что совершенство всегда едино. Оно складывается и из внутреннего, и из внешнего… Ты этот закон, оказывается, уже постиг. Надо полагать, на своём горьком опыте.