В предыдущей главе мы написали о том, что существует легенда о приходе в северное Причерноморье полторы тысячи лет до н. э. египетского воинского подразделения. Приход на берега Дона и реки Ра — Волги египтян совпадает по времени со знаменитой религиозной реформой Аменхотепа IV. Спрашивается, зачем было фараону посылать свое войско к правителям Северной империи, а не лучше ли было бы ему направлять эту армию в Синай на разорение лагеря сбежавших из страны евреев? На взгляд обычного человека здесь явно просматривается неувязка. Что мешало фараону уничтожить генетическую лабораторию фиванского жречества? Казалось бы ничего. И все-таки Аменхотеп IV на такое действие не пошел. Почему? Да потому, что отлично знал, что военной силой такие дела не решаются. Не успел бы он дать команду, как о ней мгновенно стало бы известно в лагере. И всё это сборище бы через несколько часов исчезло… чтобы возникнуть вскоре в другом месте. На этот раз подальше от Египта, где-нибудь в пустынях Аравии или Нубии. Ведь рассредоточиться и где-то снова собраться — это дело техники. Толпа беженцев это не обремененная обозом армия, они налегке и у них хорошие пастыри — жрецы самого Амона, если точнее, — Сета, бога пустыни, смерти и разрушения. Вот и получается, что в условиях пустыни евреи со своими хозяевами были бы для его армии недосягаемы. И Аменхотеп IV это хорошо понимал. Нашим языком, не захотел фараон стрелять из пушки по воробьям. И правильно сделал. Все равно бы из такой затеи ничего не вышло.