Эта книга, как нам всем известно, начинает собою серию Ваших больших книг: "Лао-цзы", "Ле-цзы", "Чжуан-цзы", "Ван Ян-мин" и др. – все это будет нашей гордостью, ибо нам нужны именно большие книги. Ваша диссертация заслуживает докторской степени cum eximia laude – безоговорочно – по своей научной состоятельности, по силе научного суждения, научной инвенции, по научному энтузиазму и научному подвигу, каким является вся работа.
Гадания по "Канону Перемен" (А.И.Кобзев)
Испокон веку Китай был страной высокоразвитой гадательной культуры. Древнейшие памятники китайской письменности – это не что иное, как гадательные надписи. И позднее, в средние века, в сопредельных странах Китай считался родиной гадательной практики, а его император величался "царем мантики"
[1039].
Однако китайский подход к гаданиям всегда отличался взвешенностью и рационализмом. Уже в таком древнейшем каноне, как "Шу цзин" ("Канон [документальных] писаний", глава "Хун фань" – "Величественный образец", раздел-чоу 7), была нормативно зафиксирована следующая иерархия совещательных инстанций: "Если у Вас, государь, возникнут большие сомнения, то обдумайте их сначала в своем сердце, затем обсудите их со своими сановниками и чиновниками, посоветуйтесь со своим многочисленным народом и спросите ответа у гадателей на черепашьих щитах и стеблях тысячелистника"
[1040]. А более чем через две тысячи лет, в XVIII в.. известный писатель, крупный ученый-конфуцианец и государственный деятель Цзи Юнь (1724-1805) утверждал: "...Сами духи не одухотворены, их одухотворяют люди. Тысячелистник, щит черепахи, сухая трава, кости – хотя по ним можно узнать, что тебе предопределено, беда или счастье, – чудотворными они становятся лишь с помощью человека"
[1041].
На наш взгляд, истоки совмещения в Китае высокоразвитости мантики с ограничительно-рационалистическим подходом к ней следует искать в особенностях главного гадательного канона – "И цзина".
Неоконфуцианство не только предельно развило ицзинистическую философию, окончательно утвердив ее в качестве теоретической основы традиционного китайского мировоззрения, но и максимально усовершенствовало соответствующую гадательную технику, глубоко проникавшую в практическую жизнь.
Философское рассуждение из "Си цы чжуани" (I, 11) о Великом пределе: "Перемены имеют Великий предел. Это рождает два образца [иньиян]. Два образца рождают четыре символа. Четыре символа рождают восемь триграмм", – стало отправным пунктом для нумерологической концепции его развертывания в 64 гексаграммы через пять промежуточных этапов – двух монограмм ("двух образцов", т.е. чертиньиян), четырех диграмм ("четырех символов"), восьми триграмм ("восьмигуа"), шестнадцати тетраграмм ("шестнадцатигуа") и тридцати двух пентаграмм ("тридцати двухгуа"), что отражено в так называемом "Расположении 64 гексаграмм [согласно] Фу-си" (Фу-си люшисы гуа цысюй).
Своеобразным аналогом принципа параллелизма филогенеза и онтогенеза явилось распространение подобного представления о происхождении 64 гексаграмм на структуру каждой отдельной гексаграммы. Ее анализ также основывается на выделении всех описанных конструктивных элементов – от одной черты до шести.