c. Под одним названием "Шо гуа чжуань" собраны два совершенно различных текста. Небольшая часть в начале этого комментария по форме и по содержанию примыкает к "Си цы чжуани", а остальная, большая, аналогична "Цза гуа чжуани". Так, в начале "Шо гуа чжуани" мы читаем:
"В древности, когда совершенномудрые люди создавали [учение о] переменах, они глубоко вникли в ясность духов и породили оракул на тысячелистнике
[562]. [Числом] "3" [они обозначили] Небо и [числом] "2" – Землю и основали [оракул] на счислении
[563]. Они усмотрели изменчивость в [смене] тьмы и света и установили символы; они открыли знамения
[564]в [чередовании] напряжения и податливости и создали отдельные черты [символов]
[565]. Они гармонически согласовались с абсолютным Путем и его личным приятием и устроили [жизнь в согласии] с чувством должного; они вполне постигли строй [мира], до конца познали действительность [души] и так достигли [знания] судьбы"
[566].
Как и эта первая глава "Шо гуа чжуани", ее вторая глава стоит в теснейшей связи с кругом вопросов "Си цы чжуани".
"В древности, когда совершенномудрые люди создавали [учение о] переменах, они имели целью согласоваться с закономерностями сущности [человека и его] судьбы. И вот они установили путь Неба, а именно: тьма и свет; они установили путь Земли, а именно: податливость и напряжение; они установили путь Человека, а именно: любовь
[567]и долг
[568]. Они сочетали эти три потенции и сочли их двойными. Поэтому в "[Книге] перемен" шесть черт составляют гексаграмму, в ней разделяются тьма и свет, чередуются податливость и напряжение. Поэтому в "[Книге] перемен" шесть позиций составляют целую главу".
Глава третья "Шо гуа чжуани" еще имеет в себе черты, напоминающие "Си цы чжуань", но все остальные ее главы – совершенно аналогичны "Цза гуа чжуани" и отличаются лишь тем, что в последней говорится о гексаграммах, тогда как во второй части "Шо гуа чжуани" речь идет о триграммах. Но и там и здесь – лишь глоссы, имеющие целью объяснить значение названий триграмм и гексаграмм, а также сообщить гадателю установленные мантической традицией ассоциации различных животных, предметов и явлений с той или иной триграммой и гексаграммой.
d. Так же и текст "Вэнь янь чжуани" не представляется однородным. Это было уже замечено Р.Вильгельмом, который, полагая, что он написан если не самим Конфуцием, то его ближайшими учениками, изучил "Вэнь янь чжуань" более тщательно, чем остальные "крылья". "Вэнь янь чжуань" распадается на четыре различных текста. Я думаю только, что Р.Вильгельм совершенно напрасно ставит это произведение в столь близкое отношение к Конфуцию. Как увидим ниже, всем своим характером оно совершенно чуждо Конфуцию, и если бы он и знал его, то, вероятно, объявил бы еретическим, вредным, а не каноническим.
e. Близость "Си цы чжуани" и "Шо гуа чжуани" была до известной степени замечена японским ицзинистом Мацуй Расю, который рискнул совершенно перепланировать (в более систематическом порядке!) "Си цы чжуань" и соединить с текстом первых глав "Шо гуа чжуани".
f. Наконец, по самому содержанию тексты, объединенные общим названием "Десять крыльев", совершенно различны. Это объединение разнородных слагаемых противоречит и действительности, и научной классификации. Фактически их следовало бы разделить на три группы: