Шаг из Луксора или Палаццо Дукале на улицу Лемерсье (там находилось ателье Мориссе) отдавал святотатством, но все события в мире суть вешние проявления , таящегося в каждой вещи и существующего лишь благодаря ей.
Итак, год 1897, до смерти Гюстава Моро остался один год, Рембо умер шесть лет назад. На картинах импрессионистов взорвался свет, волны пошли по всей Европе и вернулись на берега Сены новой тысячецветной палитрой. Моне пишет берегу Эпта>, а пуантилисты испещряют полотна микроскопическими точками в жадном стремлении распылить Материю и извлечь из неё совсем уж невиданные оттенки и свет. Неоимпрессионисты, экспрессионисты, фовисты уже чертят на холстах дикие линии канареечно-жёлтого неба и кирпично-красных деревьев: они раскрасили мир в цвета своей души или того, что не имеет ничего общего с внешним обликом предмета. Руо оттеняет лица на своих портретах наподобие барельефов, целые века жили в них, и глаза ассирийца с удивлением смотрели на наш мир. Как и Мирра, живопись прорвала корку мира в поисках неуловимой тайны. Фламенка это головокружительное приключение заставило бросить скрипку. Брак и Пикассо с яростью голодных волчат набрасываются на старый принцип связи вещей, желая окончательно растерзать его. Роден без конца переделывает , и из хаоса души вот-вот выплеснутся новые небеса.
И Мирра видела это.
Она открывала глаза, Она смотрела на всё это с улыбкой Моны Лизы и смеялась: Её забавляло всё. Она играла со всем на свете, и, смеясь, отлично улавливала то, что другие стискивали в кулаках, рвали зубами, разлагали на части на полотнах или дробили в камне. Матисс и Руо, как и Мориссе, учились у Гюстава Моро. Мирра знала и их, и старых импрессионистов - Ренуара, Дега, Сислея, Синьяка и того, не изображал тарелки круглыми (это Сезанн), но был прав>. Её взгляд никогда не останавливался. Её жажда была не слабее, а может быть, даже и сильнее, чем у художников. Когда те останавливали поиски, Она продолжала копать и углублялась в Материю, стремясь вырвать у неё тайну. Уже в семьдесят семь лет Она, обладавшая столь утончённой культурой, восклицала, глядя на картины наших современников: , что такие работы вызывают полное отвращение к другим художникам!.. Да, им удалось отбить у меня вкус к классической живописи... Когда-то я смотрела на картины Рембрандта, Тициана, Тинторетто, Ренуара, Моне и чувствовала радость. Её больше нет; эти полотна полностью лишены радости... Конечно, когда я вижу подобных художников, мне совсем не до удовольствия, но в их произведениях есть нечто такое, что заставляет исчезнуть всё прочее. Может быть, небольшое усилие, небольшой рывок в сторону будущего поможет нам найти формулу новой красоты>.