Целые месяцы жил Шри Ауробиндо в каком-то фантасмагорическом сне, в пустоте, и происходило это на единственном фоне — на фоне статической Реальности Транцендентного. Однако довольно странно, что именно в этой Пустоте, как бы возникая из нее, вновь показался мир, который обрел новое лицо. Очень часто все происходит так, — так было и в данном случае, — как будто каждый раз необходимо все потерять для того, чтобы обрести все снова, но на высшем уровне:
Покоренный и побежденный, успокоенный, освобожденный от самого себя разум принимает само Безмолвие как Высшее. Но затем ищущий открывает, что все уже заключено для него в этом безмолвии или создается заново… и тогда пустота начинает заполняться, из нее возникает или в нее стремительно низвергается вся многоликая Истина Божественного, динамическое Бесконечное со всеми своими аспектами, проявлениями и множественностью планов.[141]Когда мы видим только статическое Бесконечное, перед нами один лишь облик Бога, который в таком видении пребывает вне этого мира (и, возможно, мир «без Бога» лучше, чем мир, в котором правит строгий Бог-судья), но когда Безмолвие смывает все наши претенциозно-торжественные представления, наполняя нас чистой белизной, мы обнаруживаем, что мир и Бог — снова вместе, во всех точках и на всех уровнях, как будто их никогда ничто не разделяло — кроме крайнего материализма или спиритуализма. Такое вот новое изменение сознания произошло во дворе алипорской тюрьмы во время одной из прогулок:
Я смотрел на тюрьму, отделявшую меня от людей, и я уже не был заключен в ее высоких стенах, нет — меня окружал Васудева.[142]Я гулял под ветвями дерева, растущего против моей камеры, но оно не было деревом, я знал, что это — Васудева, это — Шри Кришна[143]— я видел, как он стоит, простирая свою тень надо мной. Я смотрел на запоры моей камеры, на ту самую решетку, которая служила дверьми, и вновь я видел Васудеву. Ни кто иной, как Нарайяна,[144]сторожил меня, стоял при мне на часах. Или, когда я ложился на грубые одеяла, служившие мне постелью, я чувствовал руки Шри Кришны, обнимавшие меня, руки моего Друга и Возлюбленного… Я смотрел на заключенных — воров, убийц, мошенников — и когда я смотрел на них, я видел Васудеву, я находил Нарайяну в этих затемненных душах и неправильно используемых телах.[145]Это ощущение уже никогда не покинет Шри Ауробиндо. Шесть месяцев длилось следствие, где фигурировали двести с лишним свидетелей и четыре тысячи улик; каждый день Шри Ауробиндо запирали в железную клетку, которая помещалась в зале суда, но он уже не видел вокруг себя ни враждебной толпы, ни судей:
Когда начался процесс, меня преследовал все тот же внутренний голос. Он говорил мне: «Когда тебя бросили в темницу, не отчаялось ли сердце твое и не взывал ли ты ко мне: 'Где твоя защита? Взгляни теперь на судью, взгляни теперь на прокурора». Я посмотрел на судью — это был Васудева, это был Нарайяна, сидевший в суде. Я посмотрел на прокурора и увидел не прокурора — это был Шри Кришна, который сидел и улыбался. «Боишься ли ты теперь?», — говорил он, «я — во всех людях и руковожу их делами и словами».[146]Поистине Бог не находится вне Своего мира. Он не «сотворил» мир, а
сталэтим миром, как говорят Упанишады: «Он стал знанием и неведением, Он стал истиной и ложью… Он стал всем, что бы то ни было» (Таиттирия Упанишада II.6). «Весь этот мир полон существ, которые суть его члены», — говорит Шветашватара Упанишада (IV.10).
Для глаз, которые видят, все есть Единое; в божественном переживании все вокруг — это единая глыба Божественного.[147]