другого. Я решил, что понятие фазового перехода намного точнее и лучше удовлетворяет
потребность моего левого мозга в классификации.
Итак, ощущение фазового перехода стало для меня вполне обычным. Однако я уже давно
отметил, что всякий раз, когда события развиваются достаточно гладко, можно ожидать каких-то
серьезных перемен. Предварительные намеки на грядущие изменения оказывались обычно слишком
туманными, и их можно было выявить только в ретроспективе.
На этот раз мое благодушное настроение было нарушено рядом странных событий, которые
происходили все чаще и чаще, стоило мне совершить фазовый переход в состоянии сна. Эти случаи
были поразительно похожи на "испытания", которым меня подвергали за несколько лет до того. Те
проверки были учебными занятиями: во внетелесном состоянии мне приходилось несколько раз
испытывать одни и те же переживания до тех пор, пока у меня не возникал необходимый отклик на
обстоятельства. После "правильного ответа" переживание уже не повторялось.
Такие испытания были невербальными и, без сомнений, проводились нефизическими
сущностями — вероятнее всего, моим другом Разумником. Мы встречались, как только я покидал
материальное тело, а затем меня спрашивали, готов ли я к очередному уроку. Я без колебаний
соглашался, раздавался громкий щелчок, — и я тут же оказывался в самом разгаре событий, причем
тот факт, что они "нереальны", полностью исчезал из сознания, забывался, то есть я переживал их
по-настоящему.
В переломный момент мне приходилось делать какой-либо решающий выбор. Потом
раздавался еще один громкий щелчок, и я переносился назад, к Разумнику. Если результаты
проверки были удовлетворительными, переживания не повторялись; в противном случае, мне
приходилось вновь погружаться в них и предпринимать новую попытку.
Я никогда не задумывался о том, почему меня подвергают этим проверкам, и кто решает,
какой ответ является правильным. Подавляющее большинство испытаний не было связано с
физической жизнью, хотя многие события разворачивались в таких обстоятельствах, которые очень
напоминали Землю и человеческую жизнь. Я решил, что ответы на такие вопросы нужны "кому-то"
сообразительнее меня, и с удовольствием, хотя и не без трепета, соглашался на эти проверки.
Новая версия этих событий казалась точно такой же — за исключением того, что я
совершенно не ощущал присутствия Разумника. Эти случаи начали происходить через несколько
месяцев после нашей заключительной встречи, и, несмотря на мои надежды, вокруг не было никаких
признаков сигнала Разумника. Как и прежде, обучающие события проявлялись в самых
разнообразных формах и неизменно сводились к необходимости принять важное решение. Проще
простого было бы отбросить эти переживания как обычные яркие сновидения, ведь им не
предшествовал переход к границам мира Разумников. Более того, у меня уже много лет не было ни
обычных снов, ни ночных кошмаров.
Однако эти случаи участились настолько, что я уже не мог не обращать на них внимания.
Близилось долгожданное изменение течения событий. Толчком, который привлек мое внимание к