Сначала Джереми не мог расслабиться. Пройдя через радугу, все еще не был полностью расслаблен, и мы остановились на этом этапе. Во второй раз перед входом в радугу он дважды повторил прием прогрессивной релаксации. На этот раз лучше чувствовал цвета, и мы перешли к следующему этапу.

Первым числом было «семь». Он выбрал его потому, что ранее в классе мы обсуждали духовное значение этого числа. Ничего не произошло, и Джереми открыл глаза.

Несколькими днями позже он сделал третью попытку. Проходя через радугу, уловил проблеск картины, в которой, как ему показалось, плыл на каноэ по каналу. Он никогда не плавал на каноэ в реальной жизни и был так удивлен, что чуть не открыл глаза. К счастью, ему удалось продолжить регрессию, и на этот раз с большей уверенностью, чем раньше.

Когда нужно было загадать число, он опять выбрал семь. Я уже хотел предложить ему начать с другого числа, но цифра «семь» явно задела особую струну в его душе. На этот раз он получил смутное представление о семейном эпизоде, происходившем где-то в Юго-Восточной Азии. Мужчина, женщина и два ребенка сидели на крыльце из бамбука. Каким-то образом он понял, что был женщиной.

Больше не поступало никакой информации, и он загадал цифру восемь, полагая, что она приведет его к следующему эпизоду этой же жизни. Теперь оказался под кроватью, на которой пара занималась любовью. Пришел в ужас при мысли о том, что, возможно у него была любовная связь с женщиной, но вдруг понял, что никто наверху не догадывается о его присутствии. Он был вором.

Ему захотелось как можно скорей уйти, поэтому он тут же загадал число восемьдесят семь. И моментально очутился в маленьком тесном кабинете викторианской эпохи. Сидя на высоком табурете, он сосредоточенно изучал цифры в счетной книге.

— Я хочу увидеть жизнь без математики, — подумал он и, не успев загадать следующее число, увидел себя актером во времена Римской империи. К сожалению, зрителям не нравилась роль, которую он исполнял и его громко освистывали каждый раз, когда он появлялся на сцене. «Я пытался объяснить им, что лишь исполняю свою роль, — рассказывал мне Джереми, — но они освистывали меня еще громче». Быстро загадал другое число.

На этот раз он оказался крестьянином где-то в Центральной Азии. «Земля была ровная и простиралась во всех направлениях до самого горизонта. Большую часть времени там было холодно, и мы питались тушеным мясом. Единственным нашим развлечением была выпивка».

Джереми подумал о другой цифре и очутился в Лондоне эпохи одного из Георгов. Сын Джереми в той жизни оказался его отцом в нынешней, но больше ему никого не удалось узнать. «У нас не было ничего общего, — сказал он. — Очень печально, а еще хуже то, что и в этой жизни у нас нет ничего общего». Про себя молодой человек отметил, что эту последнюю жизнь надо будет изучить более тщательно, потому что кармическая связь между ним и его отцом очевидна; а замет вернулся в настоящее.

Несмотря на то что в прожитых жизнях было столько печали, Джереми был в восторге. «Не помню, чтобы мне когда-нибудь было так интересно с самим собой», — сказал он мне.