Из середины толпы спросили:
— Есть ли доказательства правильности вашей гипотезы о том, что мыши-художники — из Парижа? Допустим, вы правы насчет левого берега, но почему именно Сены? Ваши аргументы несколько притянуты за уши...
Картина, которая пронеслась в сознании, пока Трилистник, закрыв глаза, держала в лапах беретик, была свежа в памяти. Будто она очутилась в другом месте — в доме, который был студией мышей-художников, а его хозяин во французском кепи — их лидером.
«Мы ничего не придумываем, —объяснял он художникам, пока они складывали свои кисти и банки с льняным маслом в потрепанные ранцы. — Мыоткрываем! Освобождаем спрятанные от глаз произведения искусства!»
В своем воображении Трилистник прибыла вместе с художниками на поля, раскинувшиеся за спящей хоречьей деревней, и видела, как искусно мыши орудуют кистями и как падают в изнеможении кукурузные стебли под лунным светом, чтобы зарядиться энергией, освобожденной после многих веков покоя.
Но хорьки-фермеры ждали доказательств.
— Вы правы, — произнесла сыщица. — Как можеммыбыть уверены, что мыши прибыли из Парижа? Если обследовать берега речушек слева от рисунков, появившихся на полях, можно найти подземные входы, ведущие в помещения для художников. Там осталось множество отпечатков лап и кое-что еще, например, это...
Она взяла в лапы клочок цветной бумаги и прочла по-французски:
— Chemin de fer de Paris à Londres, tout ensemble.
Сыщица разъяснила:
— Это, джентльфериты, групповой экскурсионный железнодорожный билет на вечерний поезд Париж—Лондон. Дата соответствует дню появления последнего рисунка.
— А это не совпадение? — спросил кто-то. — Можно ли быть уверенным?
— Какое отношение имеют рисунки к нашему урожаю? — спросил другой. — Как вы догадались, что этот год был для нас благоприятен?
— Позвольте ответить на оба вопроса сразу, — сказала мисс Трилистник. — Совпадение? Но разве причина вашего благополучия — не тайна для вас?
Она легонько постучала по крышке плетеного ящика, стоявшего посередине сцены, потом сняла ее и положила рядом.
Щурясь от света, с крошечного шезлонга, стоящего рядом со столиком, на котором лежали куски свежеиспеченного хлеба и сыра камамбер, поднялся представитель видаевропейская мышь-полевка.У него были коричневые усы, одет он был в щегольской шейный платок из воздушного шелка и черный фетровый беретик, о котором уже шла речь. Трилистник протянула малютке микрофон.
—
Bonjour mes amis [1]—пропищал крохотный художник. — Это хороший вопрос — насчет вашего урожая.
Аудитория замерла. Трилистник могла просто объяснить разгадку. Никто от нее и не требовал представлять главное действующее лицо.
— Мы... как это сказать по вашему...lа lипе...мы становимся... лунатиками,одержимымив некоторые ночи, когда луна полная. Не бойтесь — совсем не злыми.
Ни звука из словно громом пораженной аудитории, только глазищи перебегали с мисс Трилистник на мышь и обратно.
Представитель грызунов посмотрел на сыщицу, потом — на хорьков-фермеров: