Ричард Бах. Дар крыльев
Небо везде
Имелось в виду, что я должен написать об этом человеке статью, а вовсе не прикончить его,
превратив в холодный труп. Но мне почему-то никак не удавалось заставить его в это поверить -
редчайший случай встречи с испуганным до патологического состояния существом. Я стоял перед
ним в полной беспомощности, и все мои попытки что-либо ему втолковать выглядели так, словно я
говорил на древнем языке урду. Я был обескуражен тем, насколько, оказывается, слова могут в
отдельных случаях быть лишенными смысла и не производить на человека ровным счетом никакого
впечатления.
Человек, которому надлежало стать центральной фигурой повествования, заявил мне прямо,
что видит меня насквозь, что я есть шут гороховый, деревенщина, неблагодарный хам и еще целая
банда сомнительных личностей, скрывающихся под потертой кожей моей летной куртки.
Возможно, нескольким и годами раньше я в качестве эксперимента и прибегнул бы к
насильственным методам установления контакта, но на этот раз предпочел просто развернуться и
уйти. Я вышел в дивный воздух южной ночи и побрел вдоль берега моря, освещенного мягким
светом луны - статья должна была быть о том человеке и его курортном рае.
Две волны обрушились на темный пляж и рассыпались мерцающим зеленовато- белым
фосфором, прогрохотав мягкими раскатами далекого салюта. Я следил за соленым откатом океана, с
нежным шипением медленно скользившего по песку. Я прогуливался, наверное, полчаса, пытаясь
понять того человека и причину возникновения его страхов, но в конце концов оставил это занятие
как бесперспективное. И только тогда, оторвав взгляд от земли, я посмотрел вверх.
И там - над фешенебельным курортом, и над морем, над рассеянными взглядами ночных
посетителей гостиничных баров, надо мной и над моими мелкими проблемами - было небо.
Я замедлил шаги, а потом и вовсе остановился, прямо там, на песке. За горизонтом на севере
начиналось небо, оно восходило из-за края земли и скатывалось куда-то в глубины западного океана,
скрываясь за горизонтом на юге. Исполненное покоя и абсолютно неподвижное.
Под ломтиком луны проплывали высокие перистые облака, осторожно несомые едва-едва
заметным ветерком. И я заметил в ту ночь то, чего не замечал никогда раньше.
Небо движется, оно течет постоянно, но никогда не истекает.
И что бы ни случилось, небо всегда с нами.
Небо не подвержено беспокойству и заботам. Мои проблемы для него не существуют,
никогда не существовали и никогда не будут существовать.
Непонимание не свойственно небу.
Равно как несвойственна ему и склонность судить.
Оно просто есть.
Оно есть, независимо от того, желаем мы признать это как факт или же предпоч итаем
похоронить себя заживо под тысячемильной толщей земли. Или еще глубже - под непроницаемой
крышей тупой рутины и бездумных распорядков.
Спустя год я зачем-то ездил в Нью-Йорк. Дела не клеились, весь мой актив равнялся
двадцати шести центам, ужасно хотелось есть и меньше всего - находиться там, где я находился - в