Зерб сел на траву, скрестив ноги и опершись о сиденье своего велосипеда.
— Но ведь все так и происходит. Что-то случается между временем, когда мы уверены в том, что мы — особенные, и временем, когда мы начинаем понимать, что это не так и что мы — обыкновенные неудачники.
— Со мной такого не случится, — сказал я. Он засмеялся.
— Откуда ты знаешь? Откуда такая уверенность? Может быть, мы на самом деле еще не взрослые. Может быть, взрослым человек становится только тогда, когда перестает считать себя кем-то особенным. Может, быть неудачниками под силу только взрослым?
— Иногда по утрам я, проснувшись, выхожу из дома, и воздух такой… зеленый, понимаешь? Воздух говорит тебе: «Сегодня что-то случится! Сегодня случится что-то очень значительное». И хотя, сколько я помню, ни разу ничего такого не случалось, но это ощущение… Вроде бы ничего не происходит, но в то же время происходит. Ты понимаешь, о чем я?
— Может быть, тебе просто очень хочется, чтобы что-то произошло?
— Я не выдумываю, Бадж! Честное слово, я ничего не выдумываю. Что-то действительно есть такое, и это что-то будто зовет меня. Ты ведь тоже это слышишь, разве нет? Я имею в виду, ты тоже иногда это чувствуешь?
Он посмотрел мне прямо в глаза.
— Это как бы свет внутри меня, — сказал он, — как будто я проглотил звезду.
— ТОЧНО! И хоть ты тресни, тебе никогда не найти эту звезду, даже с микроскопом величиной в дом!
Мой друг лег рядом с велосипедом и наблюдал за опускающимися сумерками сквозь деревья.
— Днем звезды не увидишь. Нужно закрыть глаза, словно приспособиться к темноте, и тогда увидишь этот слабый свет вдали. Ты это видишь. Дик?
Только близкие друзья могут так разговаривать, подумал я.
— Этот свет — серебристая якорная цепь, уходящая из виду в глубокие воды.
— Глубокие воды! — сказал он. — Ой, точно! А мы ныряем, скользим в глубину, и там глубоко-глубоко цепь приводит к якорю — затонувшей звезде.
Я чувствовал себя дельфином, который вырвался из неволи в открытое море и нашел там друга-близнеца. Не один я чувствовал Нечто, влияющее на нас, — Нечто, не поддающееся словесному описанию.
— Так ты это знаешь, Бадж! Светящийся якорь! Я плыву к нему, и даже если все плохо, все прекрасно. Я погружаюсь все глубже, моя лодка уже не видна на поверхности, а якорь светится ярче самой яркой лампочки и он — внутри меня.
— Да, — сказал он задумчиво и уже без улыбки. — Он действительно там.
— Что же ты собираешься с ним делать? Ты знаешь, что этот… свет… там, и что теперь?
— Думаю, я подожду.
— Ты подождешь? Черт, Бадж, как ты можешь ждать, зная, что оно там?
Надеюсь, он понял, что в моем голосе звучало разочарование, вовсе не злоба.
— А что я еще могу сделать? Вот ты. Дик, что делаешь в свои зеленые утра?
Он сорвал травинку и пожевал ее чистый твердый стебель.