EzoBox.ruБиблиотека эзотерики

Первые описания европейских камней-следовиков были сделаны еще в начале XIX века. В России, например, несколько камней с выбитыми на них изображениями следов были в уже упомянутой нами в предисловии к книге коллекции Ф. Н. Глинки, описанной им в 1837 году^{79}. К концу века был накоплен уже определенный фактический материал (в том числе российскими авторами), и 1907 году в Варшаве вышла в свет книга Максимилиана Баруха «Божьи стопки»^{80}, ставшая своего рода классической работой по этой теме и обобщившая данные по следовикам многих стран, включая и связанный с такими камнями фольклор. К середине XX века уже было открыто и описано немало камней-следовиков в разных районах Европы, их изучение приобрело более или менее систематический характер; так, в Белоруссии этими памятниками занимался М. Мялешка, в Литве — П. Тарасенко, в России — С. Ильин.

Именно стараниями известного шуйского краеведа С. Н. Ильина после Великой отечественной войны в России возобновилось изучение камней с загадочными знаками, практически прекращенное революцией 1917 года, поскольку с большинством таких камней связаны различные легенды «мистического» характера. Ильин обнаружил и описал более десятка таких камней и ввел в научный оборот сам термин «следовик»^{81}. За прошедшие с тех пор полвека число известных только в Центральной России следовиков составило многие сотни, а сами они стали классическим типом культовых камней, на информацию о которых во многом опирается изучение сакральных камней в целом.

Камни-следовики очень разнообразны. Различаются и размеры выбитых на них следов (от «нормальных» до огромных), и их «природа» (известны, помимо человеческих, медвежьи, птичьи и др. следы), и их количество на одном камне, и техника исполнения изображений. Очень сильно варьируется и предположительно определяемый возраст «следов». При том, что существует немало свидетельств об исключительной «живучести» традиции высекания следов на камне (см., напр., сообщение А. К. Киркора в конце XIX века), само появление этой традиции следует, вероятно, отнести к неолитической эпохе. По крайней мере, именно к такой датировке приводит нас известная связь камней-следовиков с археологическими памятниками неолита и бронзы, а так же явная параллель между следовиками Восточной Европы и некоторыми неолитическими петроглифами (изображениями на скалах) Европы Северной.

Самым известным примером такого рода могут послужить знаменитые петроглифы Белого моря и Онеги. Так, например, на скалах в устье реки Выг находится около трех сотен взаимосвязанных изображений, датируемых концом III — началом II тыс. до н. э. — так называемые «Бесовы Следки». По большей части это рисунки, связанные с тематикой охоты (лоси, тюлени, медведи, рыба и т. д.). На фоне этого разнообразия выделяется цепочка следов, приводящая к ногам крупной человеческой фигуры, предположительно являющейся изображением некоего божества.

Вполне резонно предполагать, что традиции высекания следов — да и иных рисунков — на обнаженных скалах (на Севере) и на поверхности валунов (в Центральной России, где почти нет обнаженных скал) родственны и близки по внутреннему сакральному смыслу.