EzoBox.ruБиблиотека эзотерики
Трассологические исследования изображений, проведенные первооткрывателем святилища и Н. Н. Скакуном, позволили определить способы их нанесения и, соответственно, возраст. Большинство изображений (собственно языческая их часть) выполнены в технике процарапывания достаточно мягким железным резцом, что и позволяет говорить о том, что эти изображения как минимум моложе бронзового века. Вторая часть изображений (православные кресты) нанесены значительно позднее с помощью железного инструмента с твердым, хорошо закаленным лезвием. Эти изображения явно принадлежат времени, когда в эти места добралось наконец христианство — т. е. они вряд ли могут быть старше XIII–XV веков. Значительно точнее могут быть датированы нанесенные на камень надписи, имеющие разный возраст. Наиболее раннюю акад. В. Л. Янин датирует концом XIII–XV веком{91}, наиболее позднюю — XIV–XVI веками.
Поскольку надписи прямо связаны с изображениями и однозначно были выполнены людьми, поддерживавшими и использовавшими святилище (т. е. язычниками), такая их датировка позволяет утверждать, что святилище функционировало еще как минимум в XV веке — т. е. во времена, когда эпоха открытого «двоеверия» на Руси уже закончилась или приближалась к концу. Изображения на камне, имеющие мифологическое, культовое и магическое содержание, оказываются, таким образом, бесценным подспорьем в работе по возрождению древней сакральной Традиции.
И. Ф. Никитинский в своих работах дает подробный и, несомненно, добротный анализ этих надписей и изображений{92}. Вероятно, нет смысла полностью повторять этот анализ здесь, но мне хотелось бы высказать некоторые мысли по поводу трактовки двух особенно, на мой взгляд, интересных сюжетов.
Итак, во-первых, меня — как и многих других исследователей — очень заинтересовало изображение некой постройки и антропоморфной фигуры рядом с ним (см. илл. 4.10). Процитирую работу И. Ф. Никитинского:
«Восточная сторона камня имеет большой сюжетный рисунок. В средней его части находится стилизованное изображение дерева, корни которого опираются на горизонтальную линию, а ствол (длиной около метра) венчается кроной в виде шестигранника с крючками на четырех углах. В нижней части ствола дерева в разные стороны отходят линии, которые можно считать корнями […] Чуть южнее, рядом со стволом и кроной дерева, имеется сюжетный рисунок […] Сюжетный рисунок состоит из антропоморфной фигуры и крупной сложной постройки, изображенной за фигурой и несколько севернее ее. По общему виду строение напоминает юрту или чум, и венчается главоподобным верхом и изображением христианского креста, о котором, учитывая результаты трасологического анализа, можно однозначно сказать, что он был пририсован к постройке позднее».
Вместе с первооткрывателем святилища мы считаем само изображение этой постройки языческим, как бы «освященным» позднее пририсовкой христианского креста для придания сходства с православной церквой. На наш взгляд возможны две интерпретации рисунка. Во-первых, если считать дерево символическим изображением Древа Мира, а три горизонтальные линии, которые пронзает его ствол, — тремя классическими мирами Традиции, то саму постройку, находящуюся на третьей линии (т. е. в мире богов), было бы естественным трактовать как жилище богов. С другой стороны, многие исследования указывают на то, что сама по себе шатровая форма русских православных храмов (а именно такую форму имеет изображенное на камне строение) является привнесенной в церковную традицию из Традиции языческой. Подходя к анализу рисунка с этой точки зрения, можно, вероятно, пытаться трактовать его как изображение традиционного языческого храма. Если это так, то перед нами — одно из крайне немногих сохранившихся аутентичных изображений храмовой постройки русского язычества.