Законник и преступник — оба порождение закона, Торы. Я не против Торы: должно быть, столь огромному человечеству Тора нужна, закон нужен. Держитесь правой стороны. Если каждый будет ходить, где пожелает, как ходят в Индии, жить станет трудно, жить станет опасно. Надо следовать закону.
Но закон же есть жизнь. Надо помнить, что законом следует пользоваться, но все же оставаться доступным Дао. То, что вне Дао, должно быть целью, а Тора — лишь средством. И Тора не должна утверждать: «Я — все.» Как только Тора утверждает: «Я — все», жизнь становится бессмысленной. Как только логика утверждает «Я — все», и жизнь становится бессмысленной. Как только утверждают:
«Жизнь — это наука», все сводится к более низкому уровню, это редукция. Тогда любовь — только химия: гормональное. Тогда все можно свести к более низкому, тогда лотос — только болотная жижа.
Следует оставаться доступным Дао. Следуя Торе, надо оставаться открытым Дао. Ведь Тора верна только, если ведёт нас в направлении Дао. Закон верен только, если ведёт вас к любви. Если он противоречит любви, тогда закон безжалостен.
Закон, например, говорит, что надо любить только свою жену. Хорошо, если вы любите свою жену, тогда закон ведёт к любви, но если вы не любите жену, то заниматься с ней любовью безнравственно, тут закон противоречит любви. Если вы занимаетесь любовью с женщиной, не будучи женатым на ней — это любовь, а не закон. Если вы к тому же женились на ней, это любовь, но это не против любви. Мудрый человек увидит, что в жизни всегда пользовался законом для любви. Тогда это ступень к Дао.
Этот ашрам, естественно, должен управляться, по Конфуцию, но Конфуций здесь на службе у Лао-цзы. Видите вы здесь этого сумасшедшего? Конфуций на службе у Лао-цзы, Тора на службе у Дао. Тогда не возникает проблем. Но если наоборот, то все портится: тогда вы стоите на голове, надо срочно что-то делать.
ВОПРОСВчера, хоть я и сидел в очень неудобной позе, я уснул и проспал всю вашу лекцию. Ваши беседы не кажутся мне скучными, почему же я уснул?
ОТВЕТНичего страшного. Если вам нравится спать, очень хорошо, только помните: не храпите, потому что это мешает спать другим.
Кто-то захрапел, сидя в опере.
— Прошу вас, прекратите, — обратился к нему билетёр, — вы мешаете другим.
— Послушай, детка, я заплатил за это кресло и делаю, что хочу.
— Да, сэр, но вы всех перебудите.
Спать хорошо, нет ничего лучше. Насладитесь вдоволь, усладите своё сердце.
Так бывает… есть две возможности: либо вам надоедает, и вы засыпаете; либо беседа становится колыбельной, и вы засыпаете. Беседа может стать песней, тёплой песней вокруг вас, тогда можно спать. Или она может стать дребезжащей нотой, ужасно надоедливой, и вам надо от неё куда-то деться. А мои сторожа не дадут вам уйти так просто, так что единственная возможность — закрыть глаза и заснуть. Это бегство, чтобы не слушать. Есть обе эти возможности.
Иногда то, что я говорю, может показаться надоедливым, так как что бы я ни говорил, это — единственная истина, и мне приходится повторять её вновь и вновь из сострадания к вам, иначе бы каждое утро я мог приходить, садиться в кресло, потом прощаться и уходить.