Я могу говорить непосредственно с вами. Мне нет необходимости играть словами. Итак, эта пауза была перерывом в пути. Игра, в которую я должен был играть, была необходимым злом; иначе у меня не было бы возможности найти вас. Как вы думаете, смогли бы вы прийти к атеисту, аморальному, нерелигиозному человеку? Если вы зададите себе такой вопрос, вы поймете, что я был вынужден использовать религию и религиозную терминологию. Я пользовался этим против своей воли, только для вас. Именно для вас я проделал все это, но сегодня в этом нет больше необходимости. Кто-то спросил, посылают ли люди мне шутки, как это было в Пуне. Они начали забрасывать меня шутками. Я сказал нет, потому что сейчас шутки мне больше не нужны. В то время я не отказывался от них, потому что все это было не более чем развлечением. Теперь это больше не развлечение. Между прочим, если шутка сама придет ко мне, я не стану ее отвергать. Но сейчас я хочу говорить свою простую правду непринужденно, прямо, не раздумывая.
Поэтому и лекции стали такими длинными, потому что раньше мне было гораздо утомительнее говорить о чуждом, чем о правде. Я ухитрялся выдерживать шестьдесят минут, семьдесят минут и, как максимум, девяносто минут. При превышении этого времени возникала опасность, что я могу забыть, о ком говорю! Я должен был класть перед собой вопросы и заметки, поэтому я мог, глядя на них, помнить, что эта лекция — о дзэне, эта — о суфизме, а эта — о хасидах, — и я никогда не сбивался. Тиртха читала рассказ, а у меня была своя собственная копия, поэтому я не забывал рассказ и не терялся, а всегда мог с легкостью двигаться в любом направлении.
Сейчас нет таких проблем. И я вовсе не должен ничего запоминать, я просто могу говорить все, что придет мне в голову; поэтому лекция стала такой длинной. А люди задавали вопрос, почему я заканчиваю беседы так внезапно, - я раньше никогда так не делал. Это верно. Когда я просто развлекал вас, я давал положенное начало, положенную середину и положенный конец; все гладко, завершено. А сейчас это все сыро, необработанно - неограненные алмазы от всего сердца.
Поэтому нет начала, как такового, и нет конца. Я начинаю сходу. Чтобы это не было для вас слишком необычно, я попросил Шилу начинать с вопроса, просто для того, чтобы дать вам почувствовать, что… Иначе, если я начну говорить сразу, вы подумаете, что я окончательно спятил! Никто не спрашивает меня, а я отвечаю!
Но это действительно так: никто не задает вопросов, большинство вопросов я задаю сам и прошу Шилу их записать. Это не чьи-то вопросы. Поэтому бедная Шила сначала должна записать вопрос, а потом задать его; а поскольку это мой собственный вопрос, мне не нужно класть его перед собой. И я волен двигаться в любом направлении. Я начинаю внезапно, я и заканчиваю внезапно - это истинно так!
В жизни все начинается внезапно и кончается внезапно, и вы не спрашиваете, почему. Если кто-то внезапно умирает посреди дороги, ему не говорят: «Ты мог бы, по крайней мере, подождать, пока доберешься до другой стороны. Середина дороги - разве это место для смерти? Ты мог бы подождать конца недели. А теперь люди должны отпрашиваться, чтобы прийти. Ты создал столько ненужных проблем. Разве ты не мог подождать немного - до субботы или воскресенья?»
Но жизнь оканчивается внезапно, и это никогда не бывает полной остановкой, это всегда подобно точке с запятой. Ни одна жизнь никогда не заканчивалась полной остановкой - это невозможно. Что-то всегда остается незавершенным. Что-то находится в процессе непрерывного роста и никогда не достигает своего полного цветения; что-то постоянно движется, а потом вдруг приходит внезапный конец.