Но они бы даже и не послушали, потому что это был бы постоянный источник неприятностей: пришли бы родственники и сказали: «Как! Ваш мальчик не носит серьги?» Так серьги стали необходимостью - это тоже часть соревнующегося общества. Так что меня заставили; просто четыре человека уложили меня на кровать и прокололи оба моих уха.
Я сказал: «Ну что ж, я мал и беспомощен — вы можете делать любую глупость, какую захотите, но помните, я вам этого не прощу. Это делается против моей воли, и я не собираюсь носить ваши серьги. Вы что, собираетесь ходить за мной двадцать четыре часа в сутки? Ну что ж, посмотрим…» Много раз они надевали мне серьги, и каждый раз я их снимал. Наконец они устали, и это было дорого, потому что серьги были золотые, а я их выкидывал. Как только мне представлялась возможность, я их выкидывал.
В конце концов они сказали: «Оставим его в покое».
Я сказал: «Если бы вы оставили меня в покое раньше, мои УШИ были бы спасены. Я не имею ни малейшей надежды быть спасенным в жизни, но мои уши были бы спасены».
Соперничество во всем, странное дело… Если вы живете в коммуне или сообществе хиппи, то чем вы грязнее, тем сильнее. Я вам хочу объяснить, что все это не имеет ничего общего с деньгами или властью или с чем-то похожим. Это соперничество может быть в чем угодно, и это «что угодно» можно использовать, чтобы почувствовать свое превосходство или унижение. Вот хиппи, который никогда не моется, несомненно, выше других хиппи, у которых нет такой выдержки и которые время от времени нуждаются в стирке. Несомненно, он намного выше их; он никогда не моется, никогда не чистит зубы, никогда не пользуется мылом или всякими такими принадлежностями.
Он остается полностью естественным. Потея, он остается естественным; воняя, он остается естественным. О нем будут думать, как о ком-то высшем, - вы ведь не настолько сильны. Однажды вы проявите слабость, начнете мечтать о принятии ванны. Но если хиппи вымоется, он пытается это скрыть.
В Индии есть такие монахи. Один индусский монах останавливался в моем доме; он был другом моего отца, другом детства. У моего отца был магазин одежды, так что, когда бы ни приходил монах, мой отец приготовлял для него хорошую одежду; зимой зимнюю, шерстяную одежду. И что делал этот монах? Сначала он ее грязнил; он возил ее по земле, делал ее старой и грязной, потому что монахам не полагается носить красивые одежды и быть современным.
Мой отец пытался использовать лучшее, что было у него в магазине, и я сказал ему: «Вы понапрасну тратите вещи. Этот человек даже делает в них дыры, протирает их, делаеттак, чтобы они выглядели старыми», - потому что тогда он находится на высшей монашеской ступени. Те, кто не может позволить себе такие грязные одежды, старые одежды, тряпье… они все еще интересуются вещами. Они все еще принадлежат материальному миру. В этом тоже состоит состязание: кто носит более разодранную одежду, чем вы!
Есть такие индусские монахи, которые не будут просто есть пищу, которую вы им предлагаете. Сначала они погрузят ее в реку, чтобы испортить ее окончательно, затем смешают все вместе в чаше для подношений, так что смешивается соленое и сладкое; и только затем они ее съедят. Это считается аскетизмом. И все, кто этого не делает, считаются намного несовершенней, считаются людьми, живущими только для еды, - они должны расстаться с ощущением вкуса.