Он обычно так погружался в свою работу, что однажды он забыл свое собственное имя. Очень трудно забыть свое имя, даже если вы захотите. Оно так врезается, так глубоко уходит в память, что становится частью вашего подсознания. Даже во сне вы помните свое имя. Если вы все здесь уснете — что может случиться, если я буду продолжать говорить и говорить о медитации… Что вы сделаете? Куда вы ускользнете? Вы начнете засыпать. Если вы все уснете и вдруг я позову кого-нибудь по имени, — я позову: «Мукта!» — тогда никто другой не услышит; услышит только Мукта. Мукта откроет глаза и спросит: «Что случилось? И почему я?» Даже в глубоком сне вы помните свое имя. Очень трудно забыть его. Но Эдисон однажды забыл свое собственное имя. И другому человеку пришлось напомнить ему его.
Во время первой мировой войны он стоял в одной очереди; когда назвали его имя, он стал озираться в различные стороны. Клерк снова назвал его имя, и тогда человек, стоявший за ним, сказал ему: «Насколько мне известно из газет — я видел вашу фотографию — вы, по-видимому, и есть Томас Альва Эдисон». Он сказал: «Да, вы правы! Я как раз думал, кто этот человек; его имя показалось мне знакомым. Я узнал имя, но совершенно забыл, что это мое собственное имя». Он сказал: «Я очень извиняюсь».
Это может случиться с ученым.
Он имел привычку делать заметки, потому что работал сразу над множеством вещей, но потом забывал, куда он положил заметки. И он обычно пользовался клочками бумаги — это была его привычка, нечто эксцентричное — просто маленькие клочки бумаги, на которых он записывал великие вещи. Вся его студия была полна клочков бумаги и каждый клочок бумаги следовало сохранить, потому что никто не знал, что он написал на нем. Его жене приходилось специально заботиться о том, чтобы ни один клочок не потерялся, потому что он обычно спрашивал: «Где тот клочок бумаги?» и потом целыми часами разыскивал его, потому что этих клочков было великое множество. Его жена говорила ему: «Почему ты не пользуешься записной книжкой?» Он говорил: «Это такая великая идея, почему ты не сказала мне об этом раньше?» Поэтому он начинал носить записную книжку, но потом забывал, куда положил ее. Такой полной была его концентрация на том, над чем он работал.
Это не медитация, запомните.
Наука нуждается в концентрации. Медитация — это нечто противоположное концентрации. Концентрация означает исключение всего мира и направление вашего сознания на один-единственный объект. Медитация означает отсутствие какого бы то ни было объекта; никто не исключается, ничто не отсеивается. Вы просто расслабляетесь, становитесь открытым, внимательным, доступным — доступным всему происходящему. Отдаленный зов кукушки, шум поезда, звук чьего-то рожка, смех ребенка. Вы доступны всему и тем не менее вы находитесь далеко от всего, в трансцендентальном.
Первый вопрос ученика гласит: «Что такое медитация в пустоте?»
Он может понять, что такое медитация, потому что под ней он подразумевает концентрацию. Но здесь поставлено условие; «в пустоте»; это создает проблему. «Медитация в пустоте» — здесь вы должны быть совершенно пустым, без мыслей, без желания, без объекта, без содержания ума. Вы являетесь просто пустотой; все проходит через вас без препятствия, без блока. Ветры приходят в пустой храм и проходят через него, солнечные лучи приходят и проходят через пустой храм, люди приходят и проходят через пустой храм, а храм остается пустым. Все приходит и уходит, как проходящие мимо тени, и ничто не отвлекает вас. Этот момент следует запомнить.