Действительная любовь всегда причиняет страдание, так как она преображает. Любовь, которую ты чувствовала раньше, была плодом твоего воображения. Теперь происходит нечто реальное. Это былатвоялюбовь, ты еще не знала моей любви. Это была твоя проекция. Теперь я здесь, присутствую; я уничтожу все твои проекции. Я должен опустить тебя на землю. Я очень приземленный человек, очень прагматичный. Я не могу поощрять твои великие идеалы и сновидения, все они глупы — чем больше, тем глупее. Я уничтожу все твои прежние экстазы и слезы, эмоции и сантименты.
Помни, быть сенситивным не означает быть сентиментальным. Быть сенситивным не означает быть чувствительным Ты, должно быть была очень чувствительной, тебя все трогало до слез, но тебя трогали твои же собственные идеи, — я не имел к ним отношения. Пожалуйста, не приписывай мне свою радость, свой экстаз, свою надежду, те обильные слезы, которые текут у тебя, когда ты слушаешь мою музыку. Не приписывай мне этого. Я не несу за это абсолютно никакой ответственности, но я, безусловно, ответственен за любовь, которая теперь причиняет тебе страдание.
Если ты достаточно мужественна и способна принять страдание, боль, агонию преобразования, то позже ты ощутишь благодать. Но благодать ты сможешь ощутить только позже; теперь же тебе придется довольно круто.
Ты говоришь: «Мои слезы не приносят облегчения».
Они и не принесут его тебе — больше не принесут. Я на страже, я не допущу этого!
«Я не могу вступить в контакт со своим внутренним существом».
Не беспокойся насчет своего внутреннего существа. Позволь мне уничтожить твою внешнюю оболочку, и ты вступишь в контакт со своим внутренним существом; здесь нет никакой проблемы. Первое, что надо сделать, это уничтожить твердую корку, которая наросла на тебе, а это причиняет страдание.
Ты хотела бы остаться такой, какова ты есть, иодновременновступить в контакт со своим внутренним существом; это невозможно. Здесь я беспомощен, я не могу помочь тебе добиться этого. Я должен снести все здание — я не верю в ремонт. Сначала необходимо разрушить и снести все здание, всю эту паршивую развалину.
Но люди очень любят старье. Они дают ему красивое наименование— «антики». Я не любитель антиков, совсем нет. Я люблю новое, свежее, молодое.
Я слышал следующую историю:
Была старая церковь, такая старая, что люди перестали в нее ходить, — они боялись, что она может рухнуть в любой момент. Священник был против строительства новой церкви.
Священники всегда против нового, они всегда за старое — чем древнее, тем лучше, потому что со старым они чувствуют себя в безопасности, с мертвым они чувствуют себя в безопасности. Они — жрецы смерти, а не жизни.
И наблюдательный совет тоже был против этого. Все члены совета были пожилыми людьми, самыми старшими членами общины. Но когда все перестали посещать церковь и даже священник боялся входить… Стоит дунуть крепкому ветерку — и все здание рухнет. Оно было такой развалиной, что было чудо, как оно вообще держалось.