Да, когда вы находитесь вдали от меня, вы можете надеяться: вы можете продолжать видеть сны, можете фантазировать — восхитительные сновидения, оккультные фантазии, эзотерическая чепуха, — потому что вы совершенно свободны. Но если вы приближаетесь ко мне, то становится все более и более невозможно видеть сны, потому что вся работа направлена против сновидений.
Я хочу, чтобы вы пробудились, — а пробуждение является болезненным процессом, потому что оно уничтожает все ваши надежды, — оно уничтожает все, что вы лелеяли и считали прекрасным. Пробуждение разрушительно в том смысле, что оно разрушает вашу бессознательность.
А все вы живете в бессознательности: бессознательность была образом вашей жизни в течение такого большого числа воплощений, что она стала вашей второй натурой. Фактически она так глубоко въелась в вашу натуру, что вы не знаете о том, что у вас есть какая-то другая натура, что это не ваша натура, что ваш путь не является естественным путем — это не путь Дхармы, Дао, религии. Бессознательность глубока, и вся работа здесь состоит в том, что вы становитесь сознательными. Это уничтожает всевозможные желания, надежды, фантазии, «будущее».
Мне очень трудно уничтожить ваши сновидения, потому что иногда они являются такими приятными, такими сладкими… Очень трудно лишить вас ваших бессознательных привычек. Это похоже не на снимание вашей одежды, а на сдирание вашей кожи — это причиняет страдание.
Первое, что следует понять, это то, что выход из бессознательного состояния в сознательное после многочисленных воплощений является болезненным процессом. Рост является болезненным.
Врач службы здравоохранения сказал стройной студентке: "Мисс Уэлбилт (букв, «хорошо сложенная»), мне нужно выяснить, что с вами не в порядке, а для этого я должен тщательно осмотреть вас, поэтому, пожалуйста, полностью разденьтесь».
Она покраснела и ответила: «О'кей, доктор, но сначала разденьтесь вы».
Это просто старые привычки! Мы находимся во власти своих старых привычек, шаблонов, структур и стратегических приемов.
Один западный коммерсант наведывался домой не чаще раза в шесть месяцев. Однажды вечером он пришел домой, и после ужина сидел вместе с женой в гостиной, неторопливо читая, внезапно в дверь постучали.
«Мой муж!»— воскликнула женщина, роняя газету.
«Прощай!»— крикнул ее муж и выпрыгнул в окно, выходившее в сад.
Я очень хорошо понимаю источник твоих затруднений. Ты имеешь некоторый гештальт: он проник в твое тело, он глубоко укоренился в твоем уме— он достиг даже твоей сути, твоего сокровенного существа. Теперь выкорчевать его, встряхнув тебя, швырнув тебя в осознание, — очень трудная задача. Это болезненно не только для тебя, но и для меня.
Это все равно, что вырвать игрушки из рук ребенка. Он будет кричать и плакать и будет умолять вас вернуть его игрушки. Но эти игрушки рано или поздно нужно отнять у него, иначе когда же он начнет жить в реальном мире? До каких пор можно позволять ему тешиться фантазиями? Маленькие дети не знают разницу между реальностью и сновидениями. Вот почему они, проснувшись утром, иногда начинают плакать: «Где мои игрушки?» Игрушки им приснились; они хотят получить их обратно. Они не знают, что с их пробуждением эти сны исчезают. Именно это случилось с тобой.
Моисей Коэн вернулся домой посреди ночи, бесшумно прошел в спальню и стал раздеваться.