Но здесь есть большой риск. Исчезновение в бесконечности существования страшит, пугает. Вам было так уютно в вашем маленьком мире сновидений; в окружении своих собственных снов так тепло, вы так хорошо прикрыты, вы в безопасности. Вот почему люди цепляются даже за несчастья — потому что эти несчастья являются частью, существенной частью мира снов, в котором вы живете. Ваше счастье и ваше несчастье — это две стороны вашего сновидения. Реальность не знает ни счастья, ни несчастья: реальность выше всякой двойственности. Эго абсолютное блаженство. Но запомните, блаженство — это не счастье; в блаженстве вы не встретите никакого счастья и не найдете также никакого несчастья.
Это совершенно другой мир, о котором вы не можете иметь никакого представления до тех пор, пока вы не попробуете его. Для вас блаженство не имеет никакого значения. Блаженство имеет значение только для будд, для тех, кто познал. Но для того, чтобы познать, вам необходимо выполнить основное условие: вы должны исчезнуть. Эго очень парадоксальное условие: для того, чтобы быть, вас не должно быль.
Васумаш, ты спрашиваешь: Что такое моя целостность?
Когда есть целое, не остается никакой самости — моей или твоей. А если есть самость, нет никакого целого. Самость может быть только частью, самость может существовать только как фрагмент. И чем меньше фрагмент, тем легче может существовать самость. Вот почему эгоистичные люди становятся все мельче и мельче, ничтожнее и ничтожнее. Чем эгоистичнее человек, тем он посредственнее, зауряднее и мельче. У него нет внутреннего пространства. Он не может вместить ничего, кроме своего эго. Он настолько мал, что одного маленького слова "я" достаточно, чтобы заполнить все его пространство.
Чем больше вы утрачиваете свое эго, тем более размытым, текучим и большим становится ваше внутреннее пространство. Конечно, эго очень определенно — вы можете определить его, вы можете отметить его расположение, вы можете сказать: "Это я". Оно обладает определенной ясностью. Целое полно таинственной неопределенности. Вы не можете определить его, вы не можете указать: "Вот оно". Оно так велико, оно заполняет все. Оно безначально, бесконечно, оно безгранично.
Пока вы не готовы войти в этот таинственный хаос целого, вы не сможете сделать к нему даже одного-единственного шага. Это опасно для эго, это опасно для вашей так называемой разумности. Эго безумная любовь.
Пока вы не достигли такой безумной любви с существованием, что вы готовы умереть ради этого, вы будете цепляться за свое маленькое эго. Я слышал:
Два обитателя психиатрической больницы пытались бежать. Они добрались до забора, но не могли через него перелезть.
— Что мы будем делать? — спросил первый больной.
— Я знаю, — ответил второй. — Я включу свой фонарик и буду светить на верх забора. Ты заберешься на забор по лучу от фонаря, а потом поможешь мне.
— Ничего не выйдет, — отозвался первый. — Я псих, но не настолько. Я пойду, а ты на полпути выключишь свет!
Для того, чтобы идти навстречу целому, вам придется быть настолько сумасшедшим. Эго смерть, эго исчезновение, это риск, это авантюра. Вы не можете знать, что произойдет. Вы можете знать лишь то, что вы потеряете себя; вы не можете знать заранее, что вы приобретете. До тех пор, пока вы не наберетесь необычайной смелости, вы не сделаете этот шаг — это прыжок в пропасть, а пропасть бездонна.
Но тот, кто прыгнул, прибыл. В тот момент, когда он умер как отдельное это, он воскрес как божественное. Для капли есть единственный путь стать океаном — умереть.