Мысль о том, что что-то отвлекает, рождается из ваших усилий сосредоточиться. Она — побочный продукт концентрации. Вы можете слушать меня медитативно, тогда вы просто открыты, доступны — вы слушаете меня и вы слушаете птиц тоже. Ветер волнует деревья и возникает звук, вы слышите его тоже — тогда вы спонтанно здесь. Тогда, что бы здесь ни происходило, вы этому доступны безо всякой мысли о себе, вы ничего не выбираете сами. Вы не говорите: «Я буду слушать это, и я не буду слушать то». Нет, вы слышите все бытие. Тогда птицы, я и ветер не будут отдельными явлениями. Они не отдельны. Они происходят одновременно, вместе, все вместе, и вы слушаете целостность. И, безусловно, тогда ваше понимание невероятно обогатится, потому что птицы говорят то же самое на своем языке, и ветер по-своему приносит ту же весть, и я говорю то же самое словами, так, чтобы вы могли это лучше понять. Иными словами, послание одно и то же. Средства различны, но послание то же самое, потому что послание — это Бог.
Когда кукушка сходит с ума, это Бог сходит с ума. Не отказывайтесь, не отказывайтесь от нее — вы откажетесь от Бога. Не отказывайтесь ни от чего, вбирайте все.
Концентрация — это сужение сознания, медитация — расширение: все двери открыты, все окна распахнуты, и вы не находитесь в состоянии выбора. И конечно, если вы не выбираете, вас нельзя отвлечь. Вот чем прекрасна медитация: тот, кто медитирует, не может отвлечься. И пусть это будет критерием: если вы отвлекаетесь, знайте, что вы занимаетесь концентрацией, а не медитацией. Залаяли собаки — тот, кто медитирует, не отвлекается. Он впитывает это тоже, он этим тоже наслаждается. Поэтому он говорит: «Посмотри ... вот так, через собаку, лает Бог. Великолепно. Спасибо за то, что ты залаял во время моей медитации. Ты так заботишься обо мне, и такими разными путями», — но никакого напряжения не возникает. Он не говорит: «Эта собака враждебна, она пытается нарушить мою концентрацию. Я такой серьезный, религиозный человек, а эта глупая собака, ...что она здесь делает?» Так возникает вражда, возникает гнев. И вы называете это медитацией? — нет, это ничего не стоит, если вы сердитесь на собаку, бедную собаку, которая занята своими делами. Она не нарушает вашу медитацию или концентрацию, или что-нибудь еще. Ее не волнует ни ваша религия, ни вы сами. Она вряд ли имеет представление о том, какой ерундой вы занимаетесь. Она просто по-своему наслаждается, радуется жизни. Нет, она вам не враг.
Посмотрите. Если кто-то в доме становится религиозным, в доме исчезает покой, потому что этот человек постоянно на грани отвлечения. Он молится — никто не должен издавать ни малейшего звука. Он медитирует — дети должны молчать, играть никому не позволяется. Вы налагаете ненужные ограничения на бытие. И, потом, если вы отвлекаетесь и чувствуете беспокойство, то ответственность только на вас. Осуждать можно только вас и никого другого.
То, что Рудольф Штейнер называет медитацией, есть ничто иное, как концентрация. А через концентрацию вы можете потерять эго и получить «Я», и это «Я» будет ничем иным как очень, очень тонким эго. Вы станете набожным эгоистом. Ваше эго теперь украсится религиозными речами, но оно все еще останется здесь.
«Центральной фигурой для него становится Христос, которого он отделяет от Иисуса, как от совершенно другой личности».