Дедушка пытался настаивать: "Он мог бы приходить и учить его. Он мог бы хотя бы выучить алфавит, арифметику; и чтобы потом родители не говорили, что мы полностью виноваты в том, что потеряны целых семь лет".

Но бабушка не сдавалась: "Пусть через семь лет делают что хотят. Семь лет пусть он остается самим собой, и мы не будем вмешиваться". Ее аргумент был такой: "Ты знаешь алфавит, и что из этого? Ты знаешь математику, и что? Ты заработал совсем немного, и ты хочешь, чтобы он тоже так зарабатывал и жил как ты?"

На это старик ничего не мог возразить. Что же делать? Он был в затруднении, потому что не мог спорить, но знал, что отвечать придется ему, а не ей, так как мой отец спросит: "Что ты наделал?" Так бы оно и было, но, к счастью, он умер перед тем, как появилась необходимость объяснять все отцу.

Мой отец часто говорил: "Старик виноват, он испортил сына". Но я уже подрос и твердо отвечал: "Никогда не говори мне ничего плохого о моем дедушке. Он спас меня от твоего воспитания - вот почему ты так злишься. Но у тебя есть другие дети - порть их. В конце концов ты сам скажешь, кто испорчен, а кто нет".

У него были другие дети и их становилось больше. Я часто дразнил его: "Еще один - и будет дюжина. Одиннадцать детей? Люди спросят: "Сколько детей?" Одиннадцать выглядит несерьезно, а вот двенадцать впечатляет".

И в последующие годы я говорил ему: "Давай, давай, продолжай портить своих детей, а я - дикарь, и им останусь".

Невинность - это то же самое, что и необузданность. Ясное видение - это то же самое, что и необузданность. Каким-то образом я вырвался из тисков цивилизации.

А когда я вырос... На этом и настаивают люди: "Поскорее подчини себе ребенка, не теряй времени, потому что потом будет поздно". Когда ребенок подрастет, подогнать его под свои идеалы будет очень трудно.

Жизнь состоит из семилетних циклов. К седьмому году жизни ребенок уже достаточно окрепнет, с ним уже ничего не поделаешь. Он уже сам знает, что ему делать и куда идти. Он может уже и возразить. Он уже в состоянии отличить ложь от правды. В семилетнем возрасте его ясное видение приобретает максимальную силу. Если не мешать ему эти семь лет, то в этом возрасте он имеет такое четкое представление о жизни, что проживет ее без тени раскаяния.

Я жил без раскаяния. Я пробовал вспомнить - не делал ли я когда-нибудь что-либо постыдное. Я не имею в виду мнения людей, которые думают, что я делал только хорошее. Не об этом речь: я никогда бы сам не смог назвать свои поступки плохими. Весь мир может назвать что-то недостойным, а у меня есть все основания считать это правильным, так и надо было поступать.

У просветленных людей нет детей, у неврастеников их не должно быть. Между ними и располагается умственное здоровье: вы и не неврастеник, и не просветленный, а просто умственно здоровый человек. Именно посередине - вот верное время для отцовства или материнства.