Но вместо этого мы сочувствуем себе и вполне удовлетворены положением других людей. Эта тенденция очень распространена в Индии, и именно она послужила причиной ее падения; именно из-за этого Индия — страна нищих, больных и несчастных. Ее ни проблемы у других, то мы говорим: “На все воля Божья!” Но если проблемы у нас, то мы никак не готовы считать их проявлением Божьей воли, и сражаемся до полного поражения.
Эгоизм и самолюбование заставляют нас думать: “Да будет воля Твоя!., до тех пор, пока Ты делаешь меня богатым, а других — бедными. Пусть свершится то, что нам на роду написано, — при условии, что я буду господином, а остальные — рабами”. У нас не остается жалости к обездоленным, так как всю эмоциональную энергию мы тратим на сострадание к себе.
Слово “сострадание” и “удовлетворенность” сами по себе бесценны; но стоит поменять их точки приложения, и они становятся опасными. Если мы удовлетворены своей судьбой, то мы можем наслаждаться покоем и безмятежностью в жизни; мы становимся свершенными. Если мы способны быть сострадательными и помогаем другим, то с лица Земли исчезнут нищета и страдания. Доброта и сострадание преобразуются в потребность служения другим, и наполняют вас молитвой и благоговением, потому что это потребность становится путем, ведущим к Богу.
Если вы добры к другим, но недовольны собой, то кончите социальным работником, но не станете верующим человеком. Если вы довольны собой, но не сострадаете другим, вы превращаетесь в потерянного для жизни аскета. Потеряв все драгоценное и значимое в жизни, такие люди бегут в джунгли. Они преуспели в поисках собственного счастья, но они — сверхэгоисты. Если вы посмотрите кому-либо из них в глаза, то не увидите ни одной искорки жалости; ответом вам будет лишь безжалостный взгляд.
Спросите джайнского монаха, занятого самосовершенствованием: “Как насчет доброты и сочувствия к окружающим?” Ответом будет: “Мы все пожинаем плоды наших деяний. Что я могу тут поделать?” Его садхана несовершенна, несбалансированна, так как он культивирует удовлетворенность собой.
Посмотрите на миссионера-христианина: он культивирует сострадание и доброту: его не пугают ни джунгли, ни адивази — племя лесных дикарей, которым он служит с таким фанатичным рвением; он не брезгует работой. Но самим собой он не удовлетворен.
Все эти люди несовершенны, неполны: у миссионера — христианина есть сострадание, у джайнского аскета — внутренний покой; но у обоих нет равновесия. Если одна чаша весов перевешивает другую, — то инструмент бытия невозможно настроить на резонанс с божественной мелодией.
Нанак так говорит:
Обрети покой и установи равновесие.
Всякий понявший становиться истиной
И познает то бремя, что вера несет
Воплотивший в себе и сострадание, и внутренний покой, — в правильной пропорции и с правильными точками приложения, — достигает высшего познания жизни. Он узнает, что такое вера; он становится воплощенной истиной. Вот идеал: удовлетворенность внутри и сострадание вовне; медитация внутри, любовь и доброта вовне.
Будда описывает похожий идеал, используя слова “сострадание” и “мудрость”: мудрость — внутри, сострадание — вовне. До тех пор, пока не появится и то, и другое, любое знание, любой опыт могут быть только фальшивыми. Отсутствие одного из компонентов делает знание незавершенным.